При этих словах Клавдий Симеонович заметно оживился, но сказать ничего не успел.

– Но ведь и я не сбоку припека, – продолжал Павел Романович. – Благодаря мне стала известна тайна вашего Зигмунда. Таким образом, мы все имеем определенные права. И лучше нам будет договориться.

– А чего договариваться? – спросил ротмистр. – Я забираю кота. А вы, если желаете, перед тем берете в шприц его кровь. С господином же Соповым можете решать как хотите. Желаете – делитесь из своей стекляшки, не желаете – пошлите его к черту. Мне все равно.

– Вот вы как-с… – пробормотал Клавдий Симеонович. – Жаль, не придавил я вас в том подвале собственными руками!

– Что такое?! – Ротмистр вскочил. – Об тебя, купчишка, и рук марать не придется! Сапогом наступлю – мокрое место останется! Ты человек из конфетного фантика. По духу лакей, а по обычаям деспот. Я знаю, с такими надобно запросто: по роже, и все дела.

– Подождите, вы! – снова воззвал Павел Романович.

Сбывались худшие его опасения: недавние товарищи по несчастью грозили обернуться злейшими врагами. Увы, таких примеров история знает превеликое множество.

– Подождите! На самом деле у нас сейчас нет ничего. Кот, как можете видеть, отсутствует. А потому слушайте меня: нам надо условиться. На будущее, иначе мы просто поубиваем друг друга.

Некоторое время царило молчание.

Наконец скрипнул стул, на котором поудобнее устраивался ротмистр.

– Согласен, – сказал он. – Пусть все будет по-честному.

– Хорошо, – хрипло выдохнул Сопов.

А вот Анна Николаевна ничего не сказала. Только кивнула.

Решили так: сперва исполняется проект Павла Романовича. В конце концов, если б не доктор, то чудесные свойства Зигмунда остались бы никому не известными. А потом, вне зависимости от исхода, кот возвращается ротмистру. Но перед тем ставится опыт: Павел Романович берет у кота кровь и впрыскивает еще двум, схожим по размеру и масти (как знать, вдруг и это имеет значение?). Этих двух котов забирают Павел Романович и Сопов.

Дроздова от своей «доли» в предприятии отказалась. И даже не сочла нужным пояснить причину. Прошла к окну и стала глядеть на улицу.

Внезапно Клавдий Симеонович стукнул себя по лбу:

– Слушайте, доктор! А ведь сия панацея и у меня, и у ротмистра в жилах, верно-с? Стало быть, мы, в некотором роде, тоже вместилища дара бесценного? Так?!

– Нет, – Павел Романович покачал головой. – Это – первое, что мне пришло в голову. Но не все так просто. Я провел кое-какие опыты. Так вот, действие панацеи на человеческий организм имеет предел по времени. И потому вы не только не «бесценный сосуд», из которого могли бы черпать другие, но и то, что теперь имеете, рано или поздно утратите. Почему – не знаю.

– Наверное, оттого, что вы все-таки не кот, – вставил Клавдий Симеонович.

– Да подите вы со своими глупостями! – сказал ротмистр (с недавнего времени отношения его с Соповым совсем развинтились). – Давайте-ка дело делать. Предлагаю: отправляемся к мадам Дорис немедленно. Против троих нас она точно не устоит. Верно?

Никто ему не ответил. Но и не возразил.

* * *

Второй разговор с мадам разительно отличался от предыдущего.

Во-первых, числом участников – в первый раз Дохтуров беседовал с Дорис наедине, а теперь собрались втроем. (Анна Николаевна, понятное дело, «в вертеп» ехать не пожелала. Осталась в комнате – поджидать господина Сырцова, которому Дохтуров в виде благодарности за приют просил передать некоторую сумму.)

Дохтуров по дороге поведал ротмистру новые обстоятельства, которые он намеревался выложить – нечто вроде козыря. Агранцев нашел, что шансы и впрямь неплохие. Однако сказал, что будет лучше, если он предварительно приватно перемолвится с мадам парою слов – это будет полезно, с учетом уже упомянутых обстоятельств.

Почему бы и нет? Павел Романович согласился.

После слов приветствий мадам Дорис сказала:

– Я обдумала ваше предложение, Павел Романович, и нахожу его дельным и привлекательным.

Вот ведь как! И «дельное», и даже «привлекательное»!

– Я так понимаю, что вы мне с первого раза не все рассказали, – мадам укоризненно покачала головой. – Какие-то ценности, брат в застенках… Впрочем, я вас не осуждаю. В наше-то время… Итак: Володя обрисовал суть вашего предложения. У вас есть некое уникального свойства лекарство, за которое вы хотите взять у большевиков колоссальные деньги. Вам нужна связь с комиссарами. Я берусь ее предоставить. В том случае, ежели мой гонорар не претерпел изменений. То есть по-прежнему составляет миллион. Я не ошиблась?

Павел Романович с изумлением посмотрел на нее, потом на ротмистра. Господи, да зачем же тот ей все рассказал?!

Однако Агранцев сидел с видом самым невозмутимым. Означало это следующее: поступил так, как считал нужным. А победителей не судят.

Дохтуров кивнул:

– Все остается в силе.

– Хорошо. Но для того, чтоб сделка состоялась, нужен образчик вашего лекарства, – сказала мадам Дорис. – Там ведь сидят серьезные люди. Без образчика и думать нечего вести дальнейшие переговоры.

«Ладно, пусть она знает правду, – решил про себя Павел Романович. – В конце концов, что это меняет? С большевиками сведет – а большего и не требуется. Но образец… Хорошо, получат они образец».

– Сколько вам понадобится времени? – спросил он у мадам Дорис.

Та чуть заметно улыбнулась:

– Не более суток. А сколько времени надобно вам?

– Вы насчет образца? – спросил Павел Романович. – О, за этим задержки не станет.

С этими словами он поднялся.

– Нет, провожать не надо, – Дохтуров жестом остановил ротмистра, собиравшегося следом. – Прошу, оставайтесь здесь. И вы, Клавдий Симеонович, тоже.

Он взял саквояж, быстро прошел в залу, где поймал за рукав «малинового» официанта.

– Любезный, разыщи для меня Софи́.

* * *

Метресса была в своей комнатке – весьма, кстати, чистенькой и даже уютной. И намека нет на особенную жизнь хозяйки.

– Павлуша! – Софи́ улыбнулась. – А я тут с твоим котиком тешусь. Такой ласковый – прелесть! Никогда прежде таких не встречала. Может, подаришь? В знак нашей дружбы?

– Нет, – хмуро ответил Павел Романович. – Никак не могу.

– Ну и ладно. – Софи́ опять улыбнулась. Похоже, она совсем не умела печалиться. – А что пришел? Соскучился либо по делу?

– Ты вот что… – сказал Дохтуров. – Крючок дверной накинь, а потом сядь там, поодаль.

– Да что делать-то будешь?

– Кота надобно полечить.

– Приболел разве? А с виду здоровый.