litbaza книги онлайнПриключениеИнтервенция. Харбинский экспресс-2 - Андрей Орлов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 97
Перейти на страницу:

– Это лишь с виду, – напряженно сказал непривычный к вранью Павел Романович. – Я быстро… Один только укол…

И впрямь – через минуту дело уж сделано. Правда, Зигмунд пытался протестовать, орал и даже кусался, но Дохтуров исхитрился и вытянул шприцем капельку заветной крови. Шприц перед тем был тщательно обработан особым составом, позволяющим крови долгое время сохраняться не разлагаясь.

Закончив, сказал Софи́:

– Ты теперь отсюда иди. Совсем.

– Как так – иди? Меня мадам заругает.

– Не заругает. Скажи, заболела. Что хочешь придумай, только на меня не ссылайся. И вот еще: кота моего с собой прихвати.

– Да куда мне деваться? Домой?

Павел Романович задумался. А и впрямь – куда?

Софи́ теперь стала его единственной помощницей, которую он, правда, использовал в роли заводной куклы. Ну да ничего страшного. Главное – она должна сохранить коробку с котом. Павел Романович понимал: если коробка будет где-то поблизости, он ее непременно лишится. Скорее всего – вместе с жизнью.

Вдруг его осенило.

– Ступай в штаб армии, – сказал Павел Романович. – Найдешь поручика Миллера. Скажи, что от меня.

То есть от доктора, который к нему в боевую группу поступает. Попросишь, чтоб приютил до вечера. А там я тебя сам найду.

Софи́ вздохнула.

– Дуру из меня делаешь, – заключила она. – На кой знаменитому Миллеру глупая коробка с котом? Ну да ладно. Нравится – делай, перечить не стану. Единственно потому, что очень ты мне приглянулся. Я таю, как свечка.

И затянула:

Не уходи, побудь со мною…

С тем и вышла.

А Павел Романович посидел немного, повертел в руках шприц с красной каплей внутри. В ушах еще стоял голос Софи́. Он тряхнул головой, подумал: «А что, если я и впрямь окажу комиссарам совершенно исключительную услугу? Да нет, не может быть. Доза самая минимальная. Только чтоб ощутить результат. Лишь для одного человека. А там будем торговаться. Уверен: они уступят».

«Или обманут и заберут все силой», – сказал голос внутри.

Ответить на то было нечего, и Павел Романович сделал вид, что ничего и не слышал. Поднялся, пошел в кабинет к мадам Дорис.

– Господа, – сказала мадам, убрав шприц в бюро. – До завтрашнего вечера не смогу быть полезна. Впрочем, если желаете отдохнуть с девочками…

Но задерживаться никто не стал. Вернулись на квартиру к Сырцову, где уже поджидала Анна Николаевна.

* * *

Полковник Мирон Михайлович Карвасаров переживал удивительные ощущения. А обстояло так: он летел – и летел свободно, как птица, сохраняя при этом сидячее положение (хотя никакого кресла либо чего-то подобного вовсе не наблюдалось). Далеко внизу было море, справа простирались горы. С каждой минутой скорость, с которой Мирон Михайлович перемещался в пространстве, росла, но страшно ему не было.

Напротив – ему было сладко.

Горы меж тем приближались, и вскоре на самом высоком пике Мирон Михайлович разглядел золотой дворец. Ну, может быть, позолоченный – неважно. Дворец тот венчал шпиль невероятной высоты и изящества. Шпиль необозримо тянулся вверх и, казалось, пронизал самое небо.

Приблизившись, Мирон Михайлович на своем невидимом стуле принялся описывать вкруг шпиля спираль, непрерывно забирая все выше. Он уже разглядел: на самом острие укреплен бриллиантовый шар, брызгавший ослепительным светом.

Мирон Михайлович мчался вверх по восходящей спирали, и шар становился все ближе… ближе… Вот уже он совсем рядом.

«В этом шаре – все земное богатство, – догадался Мирон Михайлович. – И теперь оно будет моим».

Он взлетел еще выше и протянул руку. Но в тот же миг случилось страшное: едва он коснулся шара, как тот сорвался с иглы – и обрушился вниз, на лету распадаясь мириадами сверкающих капель.

Мирон Михайлович хотел было ринуться следом, но тут незримый стул, на котором он восседал, выкинул фортель: вместо того чтоб начать немедля спускаться, вознесся еще выше – да и насадился прямо на шпиль! И в тот же миг словно бы испарился, предоставив Мирона Михайловича собственной судьбе.

Полковник с тоской огляделся – и понял, что самому с этакой выси ни за что не спуститься. И тогда он заплакал… да так горько, что горячие слезы полились на щеки и ворот рубашки…

– Ох, беда!.. – сказал кто-то невидимый.

Мирон Михайлович открыл глаза.

Не было ни моря, ни гор – а один лишь знакомый кабинет с казенною мебелью и портретом государя на левой стене.

Все сон.

– Господин полковник… – говорил невидимка. – Слава Богу, я уж думал, будто вы чувств лишились от нервных переживаний!..

Карвасаров оглянулся: позади суетился секретарь, прикладывал к затылку своего патрона примочки. Усердствовал не на страх, а на совесть – вон, даже голос переменился.

– Отстань! Ничего мне не надо. Жарко, сморило, да еще сон дурной… Ступай себе, Поликаша, ступай…

Секретарь, пятясь, выскользнул в дверь.

Карвасаров покрутил шеей в тугом воротничке. Фу, как неловко – за рабочим столом. Будто старик… А может, и впрямь старик? Ну, так или нет, а отдохнуть, право, не помешает. Да только когда? Вон сколько всего накопилось…

А надо сказать, накопилось немало: помимо мелкой текущей работы имелись сыскные дела, совершенно не терпящие отлагательства. Эти дела напоминали о себе двумя картонными папками для входящей корреспонденции. Папки были закрыты, но Мирон Михайлович не глядя мог пересказать наизусть содержание каждого документа, заключенного под картонной крышкой.

В правой папке лежали рапорта, донесения филеров, копии собственных распоряжений и распоряжений директора департамента, касавшиеся событий в «Метрополе». Всего бумаг подобралось изрядно, да что толку?

Папка слева была совсем тонкой. В ней хранились бумажные отпечатки недавних печальных, можно сказать скорбных, событий – гибели чиновников Грача и Вердарского. Неудивительно: Грача хватились только вчера. Но и по смерти Вердарского бумаг имелось не много.

Полковник с силой потер виски. Ах, Грач, Грач… Опытнейший работник, столько лет вместе. А сколько совместных дел позади! И такой вот финал. В чужом доме, на лестнице, будто пес бродячий.

Врач говорит – паралич нервной деятельности. Допускает естественную причину: переутомление, давние нелады со здоровьем, изношенное сердце.

Но Мирон Михайлович в это не верит. Абсолютно. Вон, Вердарского нашли с головой между ног. Тоже, прикажете думать, естественная причина?

Нет, господа. Если два сыщика, работавшие по одному делу, внезапно отправляются в лучший мир, то причина этого естественной быть не может, чтоб там ни утверждали все эскулапы мира.

1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 97
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?