Я улыбнулся Долтону поверх непочатой бутылки с шампанским. Улыбка получилась вымученной.

— Что это значит для тебя? Самое главное? — спросил я.

— Главное — поймать этих негодяев.

Ничего особенного. Хондрос общался с членами «Византийского круга» через Интернет, посредством видеопосланий. В каждом кадре — миллион пикселей, и, если знать алгоритм, какой пиксель проверять следующим (темный — 0, светлый — 1 или еще как-нибудь), то вы можете пересылать сообщения в двоичной записи, которая не поддаются расшифровке. Да, много воды утекло со времен Бабингтона и его замен одной буквы на другую… Но в «Лего»-доме они нашли диск, управление национальной безопасности за пару недель взломало код, и с этого мгновения домашняя фильмотека Хондроса превратилась в пещеру Аладдина. Крупномасштабная операция идет полным ходом, мерзкие маленькие террористические ячейки — в Греции, Турции, Италии — уничтожаются одна за другой. Вы можете следить за этим по вечерним новостям Си-эн-эн. Обычный отдых папы в Кастель-Ган-дольфо был отменен без объяснения причин, а слухи о неудавшемся покушении расползлись «подобно чуме», как выразился бы Огилви. Эти события должны стать самой яркой полосой в ранней карьере Долтона.

— А ты, Зоула?

— Я выросла как профессионал и притронулась к истории. Дневник Огилви наполнил ее жизнью… А еще я бы хотела сходить в плавание на Кубу. Я куплю яхту и назову ее «Альдебаран». Или проще — «Дебби».

Я посмотрел на Дебби, постукивающую каблуками о дверцу кухонного шкафчика.

— Папа был бы доволен.

Я понимал ее. Да, она отказывалась от Пикарди-Хаус и от семейной реликвии, но жизнь строила по семейным традициям, оставаясь Деборой Инесой Теббит. А пережитые впечатления сохранятся в ее памяти на всю жизнь.

Мой взгляд упал на сэра Джозефа. Тот сказал:

— По-моему, со мной все ясно. Я получил для своего музея Подлинный Крест. А вы, Гарри?

— Если Крест не окажется подделкой?

Я не стал маскироваться:

— Для начала я погашу банковскую задолженность и раздам долги. А потом сойду с ума. Куплю дом с садом в несколько акров и бассейном, перед которым будет стоять «порше» или «астон-мартин». Затем в одночасье выброшу все это из головы, остепенюсь и посвящу остаток жизни предмету моей страсти.

— Предмету вашей страсти?

— Буду искать карты и рукописи на базарах, разбросанных по всему миру.

— Звучит заманчиво, — откликнулась Зоула. — Возможно, я время от времени буду составлять тебе компанию. Мы можем пойти на «Альдебаране» к Босфору и прочесать книжный рынок в Стамбуле.

Весьма беспечное заявление. Или она подразумевает что-то еще?

На ее губах застыла полуулыбка: она читала мои мысли.

Я сказал:

— Только не проси меня помогать делать паэлью.

Сэр Джозеф озадаченно на меня посмотрел.

— Ответ даст датировка, — сказала Дебби. — Ведь без нее все эти мечты — ничто, верно?

Она приехала накануне вечером. Две дамы и я взяли себе по спальному мешку и расползлись по разным углам квартиры. Сэр Джозеф объявился на рассвете, Долтон — час назад. Все три лаборатории обещали дать ответ к полудню. Полдень наступил.

— Чаю кто-нибудь хочет? — спросила Зоула.

Никто не ответил.

Зазвонил телефон. Ко второму звонку Зоула встала и подняла трубку. Все вскочили. Сэр Джозеф с грохотом уронил стул. Я осознал, что изо всех сил сжимаю кулаки и не разожму их ни за какие блага. Послышалось неразборчивое бормотание, после чего Зоула передала трубку мне:

— Это из Ист-Килбрайта.

— Гарри Блейк слушает. Доброе утро, Джим. Я передаю трубку третьей стороне. Расскажи все ей.

Я повернулся к Дебби:

— Икона твоя.

Дебби стала слушать. Бормотание продолжалось около минуты. Потом она заговорила:

— Вы совершенно уверены?.. Плюс-минус пятьдесят лет… Большое вам спасибо… До свидания.

Она положила трубку и, прислонившись головой к висящему на стене телефону, повернулась к нам. В ее широко открытых глазах читалось удивление: откуда это мы тут взялись?

«Ну же!» — хотел крикнуть я.

Дебби посмотрела на меня и улыбнулась. Затем улыбка стала шире. Она прикрыла рот ладонью и хихикнула, а потом прислонилась к стене и захохотала.

Потом смех, в котором было что-то заразное, стал похож на истерику. Дебби медленно сползала по стене, а мы, вопреки собственной воле, смеялись над ее бессилием.

— Побойся же Бога, женщина! — выдавил я из себя.

Дебби замолкла, посмотрела на меня и опять откинулась назад — на этот раз ненадолго. Наконец она пришла в себя и сказала:

— Этим ты обязан доктору Ди, Гарри. «Агенту ноль-ноль-семь» елизаветинских времен.

— То есть…

Ее лицо просияло ласковой, счастливой улыбкой.

— Можешь отправляться за своим «астон-марти-ном».

То, что у экспедиции Рэли, состоявшейся в 1585 году, была скрытая цель — заявление сильное, если не сказать спорное. Авторство этой идеи принадлежит Саймону Кассиди. Секретному календарю Джона Ди отведена в этом предположении центральная роль, и я в долгу перед Саймоном Кассиди и Дунканом Стилом, с которыми я беседовал на эти и похожие темы. Мы говорили о сопутствующих событиям интригах и об исключительной исторической роли, выпавшей на долю календарей. Последнее великолепно описано в книге Дункана Стила «Замечая время» (издательство «Джон Уили энд санз», 2000).

Я благодарен Даниэле Pop. Она посвятила меня в юридические хитросплетения, в которых грязнут герои книги, когда пытаются выяснить, кому же принадлежит этот триптих. Майк Бартл снабдил меня ценными сведениями относительно мореплавания во времена Елизаветы I, а также поделился кое-какими впечатлениями от океанской гребли на каноэ. Персонал ямайских государственных архивов, а также работники библиотеки в Арме (Северная Ирландия) оказали мне неоценимую помощь. То же касается Сью Уэлс, сотрудницы библиотеки имени Бодлея в Оксфорде. Алисия Хаиэт из «Тропических туров» в Очо-Риосе помогла мне с ямайским диалектом, а Апостолис Кристоу — с греческим языком. Я также обязан Джею Тейту, служившему когда-то в британской армии и рассказавшему, что чувствует человек с простреленной рукой: хоть я и люблю, готовя свои романы, узнавать все «из первых рук», но в данном случае предпочел положиться на чужой опыт.