Нет ничего лучше небольшого гриппа, чтобы прийти в форму. Всё равно что абсцесс неподвижности, поэтому я появляюсь в своём кабинете свежий, как собачий нос[178].

Я жму тянущиеся ко мне руки, которые меня ждали, говорю, что «уже-гораздо-лучше-спасибо», и собираюсь просмотреть несколько досье, которые скопились на столе.

Через некоторое время театрально входит Берю. Этим утром Пухлый выглядит впечатляюще! Он надел огромные потёртые джинсы с этикетками made in USA, тенниску зелёного цвета, куртку из чёрной кожи с меховым воротником, кеды и настоящую шапку из фальшивого каракуля. Если вы её наденете, вы уже не захотите её снимать! Для ваших светских вечеринок, мадам, для свадеб и банкетов, для крестин и для похорон обращайтесь к Александру-Бенуа Берюрье. Он сможет разрядить обстановку. Пышность его гардеробных находок, звуки (и отзвуки) его помыслов всегда создадут вокруг вас атмосферу здорового веселья, ибо номера под маркой Берюрье — это гарантированный смех.

— У тебя ещё один костюмированный бал? — удивляюсь я.

Удивительный, несравненный, неподражаемый Берю качает головой, в которой бурлит бруйи[179].

— Это связано с расследованием, которое я сейчас провожу среди золотой молодёжи, — объясняет он. — Мне надо покрутиться среди йе-йе, так что пришлось одеться соответственно!

— Берюйейе! Такое стоит увидеть, перед тем как умереть, — признаю я.

— Согласись, что «блу-джин» — это как раз для меня!

— В самом деле, эти штаны тебя утянули как сигару. Чтобы снять их, тебе, наверное, приходится сдирать с себя кожу?

— У меня своя техника, Сан-А. Я ложусь на кровать и задираю ноги. Берта тянет за одну штанину, а домработница за другую. Одновременно я двигаю бёдрами, чтобы облегчить процесс!

— Такое зрелище, наверное, никого не оставит равнодушным, — признаю я.

Он гладит грубую джинсовую ткань.

— В нашем деле нужно быть в курсе всего. Как говорится, держать нос по ветру. Да, кстати, я же тебя не поблагодарил за Людовика Пятнадцатого. Нам с Бертой очень понравилось, я притащил мафон с работы, и мы его прокрутили три раза за вечер. Тем более что по ящику был один душняк. Религиозный базар насчёт объединения церквей. Там был отец Дюпанлу, раввин Гуд, пастор Изе и муфтий Абрезан и ещё один кюре с бородой из ортопедической церкви. Эти уважаемые люди начали с того, что все церкви должны слиться в одну. Я ничего не имел против. Похоже, это входило в расчёты самого Павла Римского. А потом эти добрые господа стали нахваливать каждый свою лавочку, и церковное вино сразу скисло! Как будто это были коммерческие представители! Каждый рекламировал свой товар и уверял, что всё остальное — это туфта! Если бы не закончилось время, они бы заставили друг друга вспомнить «Отче наш»! Труба! Если бы я был Иисусом Христом, я бы появился во время передачи, чтобы вправить им мозги. Я бы им всем показал такое чудо по ящику, что все только об этом бы и говорили. Потому что, как я понимаю, для блага церкви нужно большое чудо, а не тары-бары. Пока что чудеса бывают только с девочками, которые познают своего первопечатника, только это происходит в тёмных уголках. Но представь, что в один из вечеров мы бы увидели по телевизору чудо по Евровидению, во время матча Франция — Шотландия, чтобы было побольше народу. Появляется Боженька и говорит пару слов телезрителям. Сразу же всем этим телеиграм Интервиль пришлось бы сушить вёсла! Ладно, Богу можно и не отвлекаться от своих дел, но Он мог бы прислать кого-нибудь из своей конторы, например, своего шефа протокольной службы, а? Хотя я не вижу, почему бы Богу не появиться самому в катодной трубке, раз уж сам Генерал там появляется.

Он умолкает и успокаивается.

— Идея хорошая, как и все твои идеи, Толстяк, вот только если бы Господь появился, телезрители решили бы, что это обман. Поверь мне, Господь правильно делает, что устраивает чудеса только девочкам; это самый ловкий способ убедить маловеров.

Йе-йе зевает непомерно, открывая передо мной панорамный вид на свои лёгкие, поджелудочную, толстую и тонкую кишки.

— Что касается Людовика Пятнадцатого, — говорит он, — прими мои комплименты. Ты о нём так рассказал, что мы его зауважали. Хороший был мужик. Ты говоришь, что Помпадур была фригидной, но это неудивительно, раз её звали рыбой!

Он толкает меня локтем и громко смеётся.

— И потом, это, может быть, неправда. Король распустил этот слух, чтобы её у него не увели; если он был такой умный, как я думаю, здесь нет ничего удивительного.

— Кстати, о Людовике Пятнадцатом, мне кажется, я тебе не сказал о том, что один фанатик хотел его убить. Некий Дамьен. Он ударил его ножом в тот момент, когда монарх садился в карету.

— Что это ему взбрело, этому дурику?

— Народ уже начал пускать пузыри, Толстяк.

— И он его серьёзно ранил?

— Простая царапина, но это не помешало ему быть казнённым, и если я говорю про это покушение, то для того, чтобы процитировать тебе реплику приговорённого, одну из самых замечательных в истории. Когда ему объявили, что его правую руку сожгут серой, затем его расчленят, четвертуют и т. д., Дамьен покачал головой и просто ответил: «День будет тяжёлым».

— Неплохо, — признаёт Берю.

Он смотрит на часы.

— Мне надо идти, — говорит он.

— И куда же, Чудо в джинсах?

— Я должен заняться расследованием. Какой-то юнец вчера совершил ограбление в гостиничном комплексе в Булонском лесу. На нём был капюшон с отверстиями для глаз, и он ездит на небольшом красном «триумфе» с белыми полосками. Я запросил список «триумфов», зарегистрированных в департаментах Сены и Сены-и-Уазы, потому что я думаю, что это какой-нибудь местный папенькин сынок, и ему захотелось поиграть в Аль Капоне, чтобы испытать сильные эмоции. В общем, я хочу сделать небольшую вылазку, поедешь со мной?

Он показывает на окно, полное хорошей погоды.

— На солнце у тебя посвежеет лицо.

— ОК, сынок.

Меня гложет демон сыщика. Я совсем не прочь встряхнуться, ибо затянувшееся бездействие начинает меня тяготить.

— Покажи список!

Он протягивает мне его. Я вижу с сотню имён.

— Слушай, Толстяк, а ведь этот маленький гангстер с капюшоном вполне мог и угнать «триумф» для дела?

— За последние два месяца не было заявлено ни одного угона!

Я пробегаю список глазами. В нём указано восемь красных машин, но ни одной с белыми полосками, и всё же я советую своему подчинённому начать с визита к их владельцам.