В этом Лева уже совершенно не сомневался.

Реакция Даши была столь мощной и мгновенной, что он не сомневался и в другом – все его поведение последних месяцев теперь она истолковала иначе.

Грубо говоря, как примитивный, циничный шпионаж.

Как изощренное предательство.

Как…

Ну хватит, хватит, сказал себе Лева. Ну пусть думает что хочет, это такая психика, такая готовность к взрыву, теперь он это окончательно понял, что пытаться все исправить обычными, вербальными способами, догнать, вернуть ситуацию все равно не получится. Уехала ситуация.

Да и не в ситуации дело. Дело в том, что она ушла, это раз. И в том, что она что-то задумала.

Это два.

У Левы было какое-то очень нехорошее предчувствие. Просто мучительное. Но в тот вечер, как ни странно, он заснул спокойно – слишком много, наверное, выпил.

А вечером следующего дня ему позвонила Марина.

– Привет, доктор! – сказала она каким-то странным, напряженным голосом. – Слушай, мне тут твоя Даша звонила.

– И что? – спросил он, пытаясь сразу не психовать, слушать спокойно.

– Да ничего. Знаешь, вы с этим вашим Стокманом лучше с ней не шутите. С таким человеком шутки плохи. Что там у вас случилось-то?

– Да ничего не случилось. Фаза такая.

– Что фаза? Какая фаза? Да я же знаю, что что-то случилось…

– Марин, прости, – наврал Лева, отчего-то краснея, хотя Марина и не могла этого увидеть, все равно было противно, – я, честное слово, не понимаю, что произошло. Она уволилась. Как бы разорвала наши отношения… Хотя никаких отношений…

– Я знаю, какие у вас отношения, не надо, – сказала Марина по-прежнему чужим, каким-то совершенно новым голосом. – Не в этом дело.

– А что она сказала-то?

– Помощи попросила.

– У тебя? – изумился Лева.

– Да. У меня.

– А в чем?

– Ну в чем, в том, чтобы ребенка вернуть. Доктор, но она так об этом говорила… Она на все пойдет. Учти. Ты, видно, напортачил что-то, психолог, а не признаешься. Но фиг с тобой. Просто я решила тебя предупредить. Или тебе уже все равно?

– Как это мне может быть «все равно»? – рассердился Лева. – Я просто не понимаю, что это за странные угрозы. Да еще через тебя… Слушай, а ты не можешь завтра приехать?

– Не могу. Извини, – сказала Марина и вдруг повесила трубку.

Лева оказался в каком-то странном оцепенении. Он не понимал, что делать, потому что-то явно началось, а что – он еще не знал.

Согрел чаю, но пить не стал, пошел курить на лестницу, но курить не стал, на лестнице было противно, а дома курить не хотелось, наконец машинально включил компьютер и обнаружил почту от Стокмана.

Открыл письмо и прочел следующее:

«По всей видимости, ты что-то знал, когда приезжал ко мне с допросом. Но не сказал, не поделился информацией. Могу расценивать это как предательство, не исключаю такую возможность и сейчас, но пока еще расцениваю как глупость. Ты обязан сообщить мне все, что знаешь. Речь уже не идет о дружеских отношениях, о врачебной этике, просто в таких ситуациях, когда человек ведет двойную игру, независимо от причин, он заслуживает того, чтоб ему дали в морду, и немедленно.

Сегодня раздался второй звонок, от того же человека, который звонил мне ранее. Он не представился, но вел себя уже совершенно хамски. Прозвучала угроза относительно Петьки, относительно меня. Было сказано, что прокуратура этого так не оставит, что на защиту матери (каково?), честной русской женщины, грудью встанут все здоровые силы общества. Ей-богу, цитирую почти дословно.

Посоветовал не оставлять Петьку одного, потому что неровен час. Посоветовал вообще не выходить из дома.

Я вышел. И знаешь, что было?

На меня чуть не наехал какой-то сраный джип. А если бы я был с Петькой?

Ты общался с ней почти год. Что это значит????

Кого она могла задействовать, эта сука????

Отвечай!!!!

Учти, доктор, что я этого так не оставлю. Подробности этой истории немедленно узнают читатели моей газеты. Я завтра же узнаю номер этого джипа. Я завтра же узнаю, какая сука в погонах мне звонила. (Так кто звонил-то, мужчина или женщина, не понял Лева). Все это будет в завтрашнем же номере. Я найму детективов, которые не оставят мокрого места от нее.

Если ты что-то знаешь, напиши немедленно. Разговаривать по телефону я с тобой не могу, извини».

Лева немедленно набрал номер.

– Серега, успокойся! – быстро сказал Лева.

– Пошел ты на хуй! – заорал Стокман и бросил трубку.

Пришлось набирать снова, через пять минут.

– Ты успокоился? С чего ты взял, что джип хотел на тебя наехать? Может, показалось?

– Что? Как мне могло показаться? Ты вообще соображаешь, что говоришь? Как могут быть такие совпадения? Да они меня ждали! Подонки! Я их кровью мочиться заставлю! Я их урою, гадов!

– Серега, – сказал Лева. – Петька-то спит? Или он тебя слышит?

Стокман долго молчал, тяжело дыша.

– Спит.

– Слушай, – снова соврал Лева, второй раз за вечер, – ну я правда ничего не знаю о ее планах. Честно. Она просто уволилась. Я не знаю, что с ней случилось. Но попробую узнать.

– Ты будешь с ней разговаривать? – с тихой ненавистью спросил Стокман. – Тогда передай этой бляди, что она сделала очень большую ошибку. Очень.

– Перестань, а? – сказал Лева. – Никакая она не блядь и не сука, просто ее кто-то впутал в это дело.

– А мне все равно! – опять заорал Стокман. – Мне все равно! Пусть кидают камни в окно! Пусть с обыском приходят, с арестом, пусть охотятся за нами, пусть пугают, мерзавцы, ребенка я им не отдам! Ты меня хорошо понял?

Лева понял, что Стокман разговаривает не с ним, а в его лице со всеми врагами сразу. Как его переключить, Лева не знал.

– Серега, послушай, – сказал он тихо. – Некогда сейчас тебя успокаивать. Просто запоминай. Никуда не ходи. Ничего не пиши. Никому не звони. Сделаешь хуже. Начнешь привлекать к себе внимание. Пока ничего не произошло. За рулем джипа сидел пьяный. Тебе звонил неизвестно кто, может, обычный хулиган. Может, это вообще не связано с Дашей. Ради Петьки ты обязан успокоиться. Дай мне два дня, я все узнаю. Понял?

– А в садик его вести? – вдруг спросил Стокман угрюмо.

– Конечно, веди, – сказал Лева. – И главное, не смей ему говорить ничего. Это главное сейчас. Пока. Таблетки выпей и спи. Всё.

Леве очень не понравился весь этот разговор.

Идею с джипом он пытался как-то сразу от себя отстранить, но она все же висела в мозгу – ну мало ли какие фанатики есть на свете?