Алексей Михайлович не собирался мириться с потерей Мстиславля и направил на повторное завоевание непокорного города войско под командованием воеводы Лобанова-Ростовского. 26 января 1659 года московское войско блокировало Мстиславль. Воевода со штурмом не спешил: он знал, что у трех тысяч его защитников отсутствовали в нужном количестве боеприпасы и продовольствие. Однако от предложения царского командования сдаться защитники города отказались, рассчитывая на помощь. И она вскоре подоспела. Московские войска, получив известие о приближении войск ВКЛ, отступили от замка и стали лагерем около реки Вихры.

Сражение произошло 11 марта 1659 года. Лобанов-Ростовский бросил в бой все свои отряды и победил. Город снова оказался под властью московского царя. Но вновь ненадолго. В итоге ожесточенных штурмов Мстиславль стоял почти полностью разрушенным, а оставшихся его жителей литвины, жалеючи, называли недосеками.

Тем временем пришли обнадеживающие новости: 28 июня 1659 года под русским Конотопом потерпела сокрушительное поражение армия «забойцы литвинов» князя Трубецкого. Убиты московские князья Семен Пожарский и Семен Львов, стольник Бутурлин, погибло около восьмидесяти московских дворян и две тысячи донских казаков, воевавших за царя, и более семи тысяч простых ратников… Русские казаки Ивана Вы-говского совместно с крымскими татарами налетели на московскую двадцатишеститысячную армию, осаждавшую Ко-нотоп, нанесли ей большой урон, затем изобразили бегство, заманив в засаду, и наголову разгромили. В плен к казакам попало около пяти тысяч московских ратников. Отборные силы Трубецкого были полностью уничтожены. Почти весь пал рейтарский полк Анца Георга фон Штробеля — более тысячи солдат. Уцелевшая половина царского войска разрозненными группами, отбиваясь от непрекращающихся атак казаков и татар, спешно отступила от Конотопа в Путивль. Вы-говский тоже понес значительные потери — около четырех тысяч казаков и почти шесть тысяч татар, — но пиррова победа была все же победой. Весть о победном сражении воодушевила весь русский народ: русин и литвин — и шокировала московитов. В Московском государстве началась паника. В Москву потянулись жители окраин Московии, боясь нападения казаков Руси. Прошел слух, что сам царь бежал за Волгу. Некоторые москвичи садились на телеги и также бежали в сторону великой булгарской реки, крича, что казаки уже у стен Москвы. Царь же никуда не бежал, но страху натерпелся не меньше. В Кремле Алексей Михайлович с кулаками набросился на Никона, отношения с которым и так изрядно испортились за последние пару лет.

— Это из-за тебя, мордовская морда, я пошел войной на Швецию вместе с ляхами! Вот и получил врага в виде казаков и крымчан! Что, не нравится?! — он хватал за бороду Никона и с силой бил патриарха кулаком в лицо. — На! Получи, живодер! Патриарх, мать твою! Мало тебя, видать, мачеха порола! Еще надо бы! Крови ему захотелось! Вот тебе кровь! — кричал, выпучив глаза, царь, глядя, как кровь течет из разбитого носа Никона. — Скоро по твоей милости кровь по всей Москве будет! А ты первый будешь у меня в крови висеть на дыбе! Все! Нет у меня патриарха больше! Лишаю тебя архиерейства и священства лишаю! — и царь хватал патриаршую шапку Никона, бросал на пол и пинал ее ногами со слезами на глазах, а драгоценные каменья разлетались по полу в стороны. Челядь испуганно жалась по разукрашенным литвинскими мастерами углам дворца. Истерики и раньше случались с царем, но чтобы такие! Чтобы бить патриарха?!

Слуги стали успокаивать царя, поднося ему квасу в золотом ковшике. Тот отшвырнул ковш в сторону и бросился к себе в хоромы…

— Ничего, — утирал разбитый нос Никон большим платком, заботливо протянутым испуганными девками, — еще прощения попросит. Не раз такое уже случалось…

Такое, чтобы царь прощения просил и раскаивался, в самом деле случалось, но только не в этот раз. Отношения царя и патриарха разбились вдребезги окончательно. Алексей Михайлович более чем твердо решил: не быть в Москве Никону больше никогда. Теперь царь твердо себя убедил, что источник всех его бед и провалов — патриарх, толкнувший его, светлого царя, на войну и со Швецией, и с Речью Посполитой, и с Русью, и с Крымом. Так он для себя и решил.

Через час после сеанса кровопускания Алексей Михайлович чуть успокоился, приказал выводить людей на постройку земляных валов вокруг Москвы, а священнослужителям готовить Собор по делу о патриархе. Работы по устройству валов закипели, сам же царь, по просьбе воевод, чтобы опровергнуть слухи о своем бегстве за Волгу и поддержать дух подданных, лично наблюдал за ходом работ, окруженный плотной охраной. На царе был черный, почти монашеский, наряд.

Осенью московские послы по приказу царя уже в прямом смысле «метали бисер» перед шведами, одаривая их мехами, жемчугом, беличьими и соболиными шубами, доспехами, медом, воском да шелками булгарскими, булатными саблями с декорированными жемчугом и бриллиантами ножнами, скакунов даруя редких арабских, серебряные и золотые блюда с кубками… Подарили даже островерхий шелом Ивана IV Ужасного с надписями по-арабски и по-русски. Уговаривали заключить мир. Шведы дары принимали, но жестко требовали вернуть захваченные эстляндские города, выплатить контрибуцию за разорение инфлянтских поселений и восстановить довоенные границы, а при других условиях ни на какой мир не шли. Царь, как обычно, торговался, но понимал, что придется принять условия Швеции.

Что же касается Никона, то вскоре на Соборе было принято решение лишить его архиерейства и даже священства. Как ни странно, заступились за патриарха русинский иеромонах из Киево-Печерского монастыря Епатий Славинецкий и литвинский архимандрит из Полоцка Игнатий Иовлевич. Они посоветовали передать дело Никона на суд восточных патриархов. Но это только отсрочило расправу над бывшим патриархом Московским. Как простой монах он будет сослан в северный вепсовский Белозерск.

8-го февраля 1659 года под Мяделем были разбиты войска Владислава Воловича и «мальтийского кавалера» Николая Юдицкого. Хованский ликовал! С целью закрепления завоеваний в Литве ему удалось овладеть стратегической инициативой и вновь установить контроль над большой частью Великого княжества Литовского, Русского и Жмайтского. В августе того же года Хованский начинает Литовский поход. «Под Хованским 90 корнетов райтарии, — писал Богуслав Радзивилл Михалу, — снабженной пистолетами и бандолетами, каждый силой в 60 или 70 коней, 5 хорунг думных бояр, под каждой 100 коней… Под Щербой… 30 корнетов райтарии такой же силы, 3 кампании цесарской лейб-гвардии по 100 коней…»

Общая численность полка Хованского достигала девяти тысяч человек. Алексей Михайлович, заключив пусть и унизительный для себя мир с Карлом Густавом, видя, как временно улучшилось для него положение в Литве, начал готовиться к наступлению на дерзкую Варшаву. Для усиления армии Хованского к нему был выслан полк Степана Змеева в составе «шквандроны» (шесть рот) смоленских рейтар, переметнувшейся на сторону царя витебской, могилевской и кричевской шляхты, полочинских «фунтовых» и донских казаков, наемных солдат Треля и «шквандроны» из «генеральского полка» англичанина Авраама Лесли во главе с его сыном Робертом, общей численностью 2400 человек.