– Кстати, что с похоронами, не знаешь? – нахмурился Гуров. – Кто организовывать-то их будет?

– Не знаю, – отрезал Крячко. – Я так понимаю, что должна заняться ее подруга, Наталья, но это ты с ней общаешься в основном, а не я, – многозначительно посмотрел он на Гурова. – Тело сейчас, как и положено, в морге, эксперты отработали. Огнестрел, очень похожий на тот, что образуется от спортивного пистолета. То есть на девяносто процентов убили ее из пистолета Крайнова.

– И по-любому получается, что главная подозреваемая у нас все равно – беглянка Вероника, – подвел черту под обсуждением Орлов.

– Которая до сих пор не обнаружена, – мрачно поддакнул ему Крячко.

– Давайте, орлы, работаем дальше, – завершил разговор генерал. – Ориентировки разослали, будем ждать поимки беглецов. Хотя что-то мне подсказывает, что не совсем в них дело. – И негромко добавил: – И дай бог, чтобы я не ошибался…

Гуров и Крячко мрачно посмотрели на неожиданно засомневавшегося начальника – им, разумеется, хотелось, чтобы беглецов поймали, но пока что было совсем непонятно, чем дело закончится. Оба полковника вышли в коридор и направились в свой кабинет. А у его двери, как оказалось, их поджидал майор Головкин.

– Лев Иванович, вы просили узнать насчет номера машины, – напомнил он.

– Какой машины? – нахмурился Гуров и тут же вспомнил – он просил уточнить, кому принадлежит тот черный «Инфинити», который маячил в туманных сумерках подмосковной дороги перед тем, как он встретил там Дину Маслову.

– Вот, пожалуйста, данные, – вручил ему бумажку майор.

– Petuhovs Andris, Riga, Latvijas Republika, – увидел полковник надписи латиницей.

Тут же к изучению бумаги присоединился Крячко.

– Это что за хрень? – неудоменно воскликнул он.

– Похоже, что наш таинственный незнакомец приехал в Москву из Латвии. Он иностранец.

– Ага, Петуховс, – хохотнул Станислав.

– А они там ко всем русским фамилиям добавляют в конце букву «с». Это же Европа, Стас, Европа! – поддержал иронично-шутливый тон коллеги Гуров.

– Мы почти что в Европе, – констатировал Вова, накидывая рюкзак на плечи. – Нам туда, – сказал он Веронике, показывая на силуэт видневшегося вдалеке перрона Московского вокзала.

Они не спеша побрели по перрону, обходя по дороге всякие тюки с поклажей, носильщиков и двигавшихся еще медленнее, чем они, пассажиров, вышедших с электрички. Вероника нервничала, и Вова это чувствовал – то она зачем-то оглядывалась, то прятала глаза. Заметив впереди у входа в вокзал маячивший наряд полиции, Вова ткнул Веронику в бок:

– Помнишь, как я тебе говорил – видишь копов, иди как обычно. Не зажимайся, расправься!

Но Вероника словно не слышала Вову, она, наоборот, прижалась к нему и как будто старалась спрятаться от полицейских. Чем, собственно, и привлекла их внимание. Один из вокзальных патрульных приблизился к ним и дежурным казенным голосом попросил предъявить документы. Ольшанский, внутренне понимая, насколько близки они сейчас к провалу, тем не менее спокойно вынул свой паспорт. Полицейский довольно равнодушно просмотрел его, сличил фотографию с живым Вовой и кивнул в сторону Вероники.

– А это сестренка моя, у нее паспорт дома, – с улыбкой пояснил Вова.

– Сестренка тоже в Москве живет?

– Ну да, мы решили северную столицу посмотреть, приехали вот…

И что-то в нервном поведении Ники насторожило второго полицейского, который тоже в этот момент подошел.

– Придется пройти для выяснения, – строго произнес он. – Тут недалеко. Пройдемте!

Молодым людям ничего не оставалось, как подчиниться служителям закона. А дальнейшее все было просто – ориентировки на московских беглецов уже со вчерашнего вечера были разосланы в питерскую полицию, причем Гуров настоял на том, чтобы особый упор был сделан на Московский вокзал и на прибывающие туда электрички – именно на них, скорее всего, поедут Вероника и Вова, чтобы не светить свои паспорта.

Московский и питерский главки сработали четко и быстро – сигнал, поступивший с Московского вокзала в Главное управление по Санкт-Петербургу, тут же ушел в Москву, и оттуда пришло сообщение, согласно которому задержанных беглецов надлежало немедленно отправить назад в столицу. На все про все ушло меньше часа, и уже в девять часов утра Веронику и Вову в сопровождении сотрудника полиции посадили на «Сапсан», который в час дня прибыл на Ленинградский вокзал Москвы. А около двух часов дня парочку уже допрашивали успевшие пообедать полковники Гуров и Крячко – в разных кабинетах. Гурову как более интеллигентному и тактичному оперативнику досталась Вероника, а с Вовой отправился разбираться Крячко. Довольно быстро выяснилось, что показания молодых людей практически во всем совпадают, различались они разве что эмоциональным окрасом, риторикой и чуть разными оценками произошедших за последние дни событий.

– Расскажи мне, девочка, почему такое неудачное время выбрали для своего, так сказать, побега? – ласково спросил Гуров. – Я в плане того, что экзамены же нужно было сдавать. Сдала бы экзамены, тогда и сбежала бы…

– Не экзамены, а экзамен, – шмыгая носом, поправила полковника Вероника. – Мне оставалось только обществознание. А оно мне совсем не нужно, оно матери нужно, потому что она хотела запихнуть меня в институт, где учиться я не собиралась, я кулинаром хочу быть. А аттестат мне так и так положен, потом могла взять, и все. Просто достало все, все достало, понимаете!

– Все очень просто, – спокойно отвечал в соседнем кабинете Вова на аналогичный вопрос полковника Крячко. – Именно сейчас мне предложили интересную работу в Питере. Мне оставалось всего лишь сдать диплом – но он у меня готов, я мог приехать сюда на несколько дней, и все!

– А о девчонке ты не подумал? – укоризненно спросил Станислав.

– А у нее примерно то же самое, – пожал плечами Вова. – Последний экзамен, который ей не нужен. Он нужен только в представлении ее мамы. Мама там претендует слишком на большое место в жизни Ники.

– Так она же мать! – пафосно воскликнул Крячко.

Вова не удержался от улыбки и хотел было поведать полковнику о том, что выражение «она же мать» стало давно уже предметом насмешек продвинутой молодежи в Интернете и превратилось в устойчивый «мем», но тут же одернул себя, поскольку придется слишком многое объяснять полковнику, наверняка далекому от мира социальных сетей и связанных с этим терминов.

– Вот на что вы рассчитывали? – все так же ласково спрашивал тем временем его подругу Гуров.

– Ну мы думали, что устроимся в Питере, а потом, типа, объявимся… И родители как-то, типа… – Вероника с трудом подбирала слова.

– Поймут и простят? – решил помочь ей Гуров.

– Да! И именно поэтому я позвонила тете Дине – мне стало страшно одной в этой избе… Но главное не в этом – я хотела выяснить, что там дома, как там, ищут нас или не ищут, и, в общем, хотела, чтобы тетя Дина поговорила с мамой – ну осторожно так, чтобы ее подготовить…