— Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Я только что порвал с Норин.

— Только что? Это было почти год назад.

— Да? Может быть.

Она поджарила цыпленка с окрой и лепешки из кукурузной муки, которые она называла башмачками. Это была его любимая еда в детские годы. Сейчас, в двадцать шесть лет, он предпочитал бифштекс с кровью и салат или пасту с соусом из морских моллюсков. Кроме того, он ужинал, как правило, в восемь вечера, а не в шесть. Сейчас он жадно ел и ничего не сказал ей об этом Он решил не лишать ее удовольствия накормить его.

Он пытался не подавать вида, что переживает из-за потери Марии.

— У Марии есть возлюбленный, — сказал он.

— Кто же он?

— Не знаю.

Джеки с сожалением цокнула.

— Ты не спрашивал?

— Конечно, нет. Да она и не сказала бы.

— Почему?

Джордж пожал плечами.

— Он женат, — с уверенностью заключила мать.

— Мам, как ты можешь судить, — проговорил Джордж, но у него было неприятное подозрение, что она права.

— Обычно девушки любят похвастаться, когда с кем-то встречаются. Если она молчит, значит, ей стыдно.

— Может быть и другая причина.

— Какая?

В эту минуту Джорджу ничего не приходило на ум.

Джеки продолжала:

— Возможно, кто-то, с кем она работает. Только не узнал бы ее дедушка-проповедник.

Джордж подумал о другой возможности.

— Может быть, он белый.

— Женатый и к тому же белый, готова спорить. Что представляет собой этот пресс-секретарь Пьер Сэлинджер?

— Милый парень лет тридцати с лишним, ходит в хорошей французской одежде. Грузноват. Слышал, он не очень ладит со своей секретаршей. Думаю, ему не до новой подружки.

— Наверное, он, если он француз.

Джордж улыбнулся.

— Ты когда-нибудь встречала француза?

— Нет, но за ними тянется слава сердцеедов.

— А за неграми тянется слава лентяев.

— Ты прав, мне не надо было так говорить, каждый человек — это личность.

— Этому ты всегда меня учила.

Джордж вполуха слушал мать.

Вот уже неделю от американского народа скрывали новость о ракетах на Кубе, но ее должны были вот-вот сделать достоянием гласности. Уже неделю шли острые дебаты в узком кругу посвященных лиц, но так ничего и не решили. Припомнив, как было, когда он впервые услышал об этом, он понял, что среагировал без должной серьезности. Он думал главным образом о предстоящих промежуточных выборах и их влиянии на кампанию за гражданские права. В какой-то момент он даже предвкушал возможность американского возмездия. Только позднее до него дошло, что гражданские права скоро не будут иметь никакого значения и что никакие выборы больше не состоятся, если начнется ядерная война.

Джеки перевела разговор на другую тему:

— У моего начальника, где я работаю, есть миленькая дочка.

— Дану?

— Синди Белл.

— Как понимаю, это краткое от Синдерелла?

— Лусинда. Она окончила в этом году Джорджтаунский университет.

Джорджтаун — район Вашингтона, но немногие из черного большинства его жителей учились в этом престижном университете.

— Она белая?

— Нет.

— Значит, умненькая.

— Очень.

— Католичка?

Джорджтаунский университет был оплотом иезуитов.

— Ну и пусть католичка, — сказала Джеки с некоторым пренебрежением. Она ходила в Вефильскую евангелическую церковь, но придерживалась широких взглядов. — Католики тоже верят в Господа.

— Католики не приемлют контроль над рождаемостью.

— Да и я тоже.

— Что? Ты серьезно?

— Если бы я считала приемлемым контроль над рождаемостью, то тебя бы не было.

— Но ты не отказываешь другим женщинам в праве выбора.

— Как ты любишь спорить. Я не хочу, чтобы запрещали контроль над рождаемостью. — Она добродушно улыбнулась. — Я просто рада, что была несведущей и беспечной в шестнадцать лет. — Она встала. — Пойду сварю кофе.

В дверь позвонили.

— Пойди открой, — попросила Джеки.

Джордж открыл дверь привлекательной темнокожей девушке двадцати с небольшим лет в обтягивающих капри и свободном джемпере. Она удивилась, увидев Джорджа.

— Извините, — растерялась она. — Я думала, что это дом миссис Джейкс.

— Да, это ее дом, — сказал Джордж. — Я у нее в гостях.

— Мой отец просил занести это по дороге. — Она передала ему книгу «Корабль дураков». Он слышал название этого бестселлера. — Наверное, отец брал ее у миссис Джейкс.

— Спасибо.

Джордж взял книгу и вежливо предложил:

— Не желаете ли войти?

Девушка стояла в нерешительности.

Джеки подошла к кухонной двери. Оттуда она могла видеть, кто стоит перед входной дверью — дом был небольшой.

— Привет, Синди, — воскликнула она. — Я только что вспоминала о тебе. Входи. Я сварила свежий кофе.

— Какой чудный запах, — сказала Синди и переступила через порог.

— Мама, давай попьем кофе в гостиной, предложил Джордж. — Сейчас будет выступать президент.

— Ты хочешь смотреть телевизор? Сядь и поговори с Синди.

Джордж открыл дверь в гостиную.

— Вы не будете возражать, если мы посмотрим телевизор? — обратился он к Синди. — Президент собирается сказать что-то важное.

— Откуда вы знаете?

— Я помогал писать его речь.

— Тогда я должна посмотреть, — сказала она.

Они вошли в гостиную. Дед Джорджа, Лев Пешков, купил и обставил этот дом для Джеки и Джорджа в 1949 году. После этого Джеки из гордости ничего больше не просила у Льва, кроме платы за учебу Джорджа в школе и колледже. На свою скромную зарплату она не могла поменять обстановку, поэтому гостиная мало изменилась за тринадцать лет. Джорджу она и так нравилась: обивка с бахромой, восточный ковер, буфет.

Единственной новой вещью был телевизор. Джордж включил его, и они стали ждать, когда нагреется голубой экран.

— Ваша мама работает в женском клубе университета с моим отцом, не так ли? — спросила Синди.

— Совершенно верно.

— Значит, ему не нужно было просить меня занести книгу. Он мог бы вернуть ее завтра на работе.