Комната не отапливалась, и изо рта у них шел пар. Большие окна затянуло инеем. У позолоченных бра и канделябров были цоколи для свечей. Комнату освещали две тусклые лампы без плафонов, висевшие под выкрашенным потолком.

Сложенная мебель выглядела так, словно она находилась здесь со времени революции: столы с отбитыми краями и тонкими витыми ножками, стулья с потертой обивкой, резные книжные шкафы с пустыми полками. Здесь сокровища царей превращались в хлам.

Мебель перенесли сюда, потому что она была старорежимной и не годилась для кабинетов комиссаров, хотя, как предположил Димка, она могла идти по большой цене на антикварных аукционах на Западе.

Обнаружилась здесь и кровать с пологом на четырех столбиках.

На драпировках собралась пыль, но полинявшее синее покрывало оказалось целым, как и матрац с подушками.

— Ну вот, — сказал Димка. — Кровать есть.

— Для нас двоих сгодится, — отозвалась Наталья.

Эта мысль проскользнула у Димки в голове, но он прогнал ее. Он иногда представлял, как красивые девушки предлагают ему вместе лечь в постель, но в действительности такого никогда не случалось.

До сего момента.

Но хотел ли он этого? С Ниной они не состояли в браке, но она, несомненно, хотела, чтобы он хранил ей верность, и он ожидал от нее того же самого. С другой стороны, Нины здесь не было, а Наталья была.

По своей глупости он спросил:

— Ты предлагаешь спать вместе?

— Чтобы согреться, — ответила она. — Я могу доверять тебе, не так ли?

— Конечно, — проговорил он и подумал: значит, все в порядке.

Наталья откинула древнее покрывало. Поднялась пыль, и она начала чихать. Простыни пожелтели от времени, но казались целыми.

— Моль не любит хлопок, — заметила она.

— Я не знал этого.

Сняв ботинки, она в джинсах и свитере скользнула под простыню. Ее всю трясло.

— Давай, — сказала она. — Не стесняйся.

Димка накрыл ее своим пальто, потом развязал шнурки и снял ботинки. Это было странно и волнующе. Наталья хотела спать с ним, но без секса.

Нина ни за что не поверила бы.

Но ему нужно где-то спать.

Он снял галстук и забрался в кровать. Простыни были холодные как лед. Он обхватил ее руками. Она положила голову ему на плечо и прижалась к его телу. Ее свитер и его костюм мешали ему ощутить изгибы ее тела, но все равно у него затвердело в паху. Если она почувствовала это, то не подала вида.

Через несколько минут они перестали дрожать и немного согрелись. Димка прижимался лицом к ее волосам, волнистым, пышным и пахнущим лимонным мылом. Его руки лежали на ее спине, но он не чувствовал ее кожу через толстый свитер. Он ощущал ее дыхание у себя на шее. Ритм ее дыхания изменился, оно стало ровным и неглубоким. Он поцеловал ее в макушку, но она никак не отреагировала.

Он не мог понять Наталью. Как и Димка, она была всего лишь помощником и на три-четыре года старше его, но водила «мерседес» двенадцатилетней давности, хорошо сохранившийся. Обычно она одевалась по-кремлевски немодно, хотя от нее исходил аромат дорогих импортных духов. Она была очаровательна в своем легком флирте, но она возвращалась домой и готовила ужин своему мужу.

Она заманила Димку в постель, а потом уснула.

Он был уверен, что не сможет спать в обнимку с девушкой, согревающей его своим теплом.

Но он погрузился в сон.

Еще было темно, когда он проснулся.

— Который час? — пробормотала Наталья.

Он все еще держал ее в объятиях. Ему пришлось выгнуть шею, чтобы посмотреть на свои часы позади ее левого плеча.

— Половина седьмого.

— И мы все еще живы.

— Американцы не бомбили нас.

— Пока нет.

— Наверное, пора вставать, — сказал Димка и тут же пожалел об этом. Хрущев едва ли проснулся, а если и проснулся, то Димка не хотел преждевременно прерывать сладостный момент. Он был раздосадован, но счастлив. Какого черта он предложил вставать?

Но он не спешила.

— Подожди минутку, — прошептала она.

Он обрадовался, подумав, что ей нравится лежать в его объятиях.

Потом она поцеловала его в шею.

Прикосновение ее губ было таким легким, словно до него дотронулась своими крыльями моль, слетевшая со старой драпировки, но он не мог даже вообразить ничего подобного.

Она поцеловала его.

Он погладил ее по волосам.

Она откинула голову назад и посмотрела на него. Ее рот был чуть приоткрыт, на пухлых губах играла легкая улыбка, словно ее что-то приятно удивило. Димка не особенно разбирался в женщинах, но даже он не мог ошибиться в ее намерении. И все же он не решался поцеловать ее.

Потом она сказала:

— Сегодня нас, вероятно, разбомбят, и мы будем преданы забвению.

И тогда Димка поцеловал ее.

Поцелуй моментально возымел действие. Она прикусила его губу и засунула язык ему в рот. Он перевернул ее на спину и запустил руки под ее мешковатый свитер. Быстрым движением она расстегнула бюстгальтер. Ее груди были восхитительно маленькие и упругие, с большими выступающими сосками, уже затвердевшими от прикосновения его пальцев. Когда он прильнул к ним губами, она вздохнула от удовольствия.

Он попытался снять с нее джинсы, но у нее был другой замысел. Она оттолкнула его на спину и лихорадочно расстегнула его брюки. Он испугался, что сразу все кончится, — иногда, по словам Нины, это часто случается с мужчинами, — но этого не произошло. Наталья достала его член из трусов и стала поглаживать обеими руками. Потом прижала к щеке, поцеловала его и взяла в рот.

Когда он почувствовал, что вот-вот извергнется, то попытался высвободиться, оттолкнув ее голову: так предпочитала Нина. Но Наталья издала протестующий звук и убыстрила и усилила свои действия, так что он потерял контроль над собой и уже не мог себя сдерживать.

Через минуту она поцеловала его. Он почувствовал вкус своего семени у нее на губах.

Она сняла джинсы и нижнее белье, и он понял, что теперь его очередь доставлять ей удовольствие. К счастью, Нина обучила его этому.

Волосы Натальи такие же вьющиеся и пышные здесь, как и на голове. Он зарылся головой, полный желания вернуть ей наслаждение, которое она доставила ему. Она направляла его своими руками, подсказывая легким надавливанием, когда его поцелуи Должны быть слабее или сильнее, поднимала и опускала бедра, Давая ему понять, где он должен сосредоточить свое внимание.

Она была второй женщиной, которой он делал это, и он наслаждался ее вкусом и запахом.

С Ниной то была только прелюдия, а Наталья удивительно быстро начала вскрикивать, сначала сильно прижимая его голову к себе, а потом, словно не в состоянии больше выносить надавливание, оттолкнула его.