– Тапио Халтия – древний враг сэссагов, – сказала она.

– Однако ты включила его в список союзников, отправляя нас.

– Мы, – уступила Синий Нож.

– Мы зимовали в его доме. Там мы нашли исцеление и союзников. – Нита Кван потянулся к стеганой сумке, сделанной из цельной шкуры барсука. Он месяцами носил ее на теле. Из сумки он извлек трубку, которую должен был отдать Моган, герцогине западных болот. – Я отдал трубку Моган, и она приняла ее. Я отдал ее Тапио, нашему врагу, и он тоже принял ее. – Он снова опустил руку в барсучью сумку и достал пояс шириной с голову мужчины и длиной с раскинутые мужские руки. Он состоял из тридцати трех рядов раковин вампум, и каждая была размером с горошину. Пояс сиял, как чистый жемчуг.

Матроны хором вздохнули.

– Тапио, и Моган, и предводитель повстанцев, и боглинская ведьма с запада сделали для нас этот пояс. И народ медведей из восточных Эднакрэгов к ним присоединился.

Каждый из тех, кого он называл, вплел в пояс бриллиант, который сверкал среди пурпурных раковин, в темноте казавшихся черными.

– Если вы примете этот пояс, шесть свободных народов объединятся против Шипа, – сказал он. – Тапио велел мне произнести это имя.

– Ты не произносил его до того? – спросила Синий Нож.

Он покачал головой.

– Теперь Тапио знает, что пояс у нас. И, разумеется, его имя мы тоже произнесли трижды. – Она смотрела на Нита Квана. – Сын мой, ты все сделал правильно. Что бы ни случилось дальше, ты исполнил возложенный на тебя долг. Я забираю у тебя трубку. – Она протянула руку.

Он поклонился.

– Та-се-хо, что думаешь ты? – спросила Синий Нож.

Старый охотник фыркнул и сел, скрестив ноги.

– Я думаю, что там холодно и сыро, а я слишком стар. И еще я думаю, что он все сделал правильно. Мы все трое выжили. Я видел в снегу знак рхука.

– Кранноги уже выступили против нас, – призналась Синий Нож, – но воины Рогатого и Черной Цапли убили двоих и оставили лежать в снегу всего четыре ночи назад.

– Моган позвала нас к себе, – сказал Та-се-хо. – У нее больше полей и деревьев, чем нужно ее воинам, и они далеко от волшебника.

– Тапио сказал, что мы должны выходить сейчас, – добавил Нита Кван, – потому что чудовища волшебника не любят ранней весны.

Синий Нож побледнела:

– Сэссаги тоже не любят ранней весны. Я учу своих детей оставаться в доме и ожидать солнца и сухой земли.

– Это мудро, – заметил Та-се-хо, – но если мы уйдем сегодня…

Женщины разом подняли головы.

– Самое малое два дня мы пройдем по льду. А когда лед вскроется… Великаны никогда нас не найдут и уж точно не поймают. Пусть волшебник гонится за нами, если хочет. Если он так сильно ненавидит сэссагов. – Он взмахнул рукой, как будто говоря, что они все обречены, если это правда.

– Сегодня? – спросила Синий Нож.

Та-се-хо говорил уверенно:

– Сегодня или никогда. Левое колено подсказывает мне, что нас ждут три холодные ночи. А потом будет оттепель. Кто-то не согласен?

Синий Нож покачала головой. Переговорила с другими матронами.

– Идем. Берем только то, что можно унести. Старики и дети умрут, – сказала она охотнику.

– Я знаю, – кивнул Та-се-хо, – но иначе умрет весь Народ.

Когда остальные матроны ушли, Синий Нож наклонилась к Нита Квану:

– Ты что-то утаил.

Нита Кван кивнул и посмотрел наверх, выглядывая насекомых. Синий Нож поняла. Она отправила девочку с ярко-рыжими волосами – новую пленницу или сбежавшую рабыню – за Рогатым. Он пришел.

– Нужно уходить сегодня? – спросил он. – По льду?

Ты это предвидел, – заметила Синий Нож.

– И все равно мне это не нравится, – ответил шаман. Он скалился, как маска. – Моя жена говорит, что ты все сделал хорошо, – заявил он Нита Квану, – мой ученик стал сильнее, чем я был когда-либо. Может, мне стоит провести лето в Н’Гаре, покрикивая на тамошних девиц.

Синий Нож улыбнулась:

– Уверена, твоя жена тебя отпустит. Нита Кван не может мне рассказать чего-то. Он смотрит на насекомых.

Шаман кивнул. Вынул маленький барабанчик и ритмично заколотил по нему. Запел что-то.

Только тогда Нита Кван склонился к уху Синего Ножа и зашептал что-то, как любовник. Он шептал трижды. Каждый раз она задавала ему по вопросу. Наконец она села.

– Он много просит. Он древнейший враг нашего народа. – Она смотрела в очаг.

– Но он во многом прав, – возразил Нита Кван. – Скажи мне, что с моим братом? С Ота Кваном?

– Он умер. – Она посмотрела ему прямо в глаза.

Нита Кван моргнул:

– Его убил волшебник?

Матрона покачала головой:

– Теперь он называет себя Кевином Орли. Он взял множество городов на юге и востоке. Он прислал нам приказ, требуя отправить ему людей и еду.

Нита Кван вздохнул. Он жалел Ота Квана, стольких людей в одной шкуре. Имя Кевин Орли ничего ему не говорило, но ему казалось, что он понимает. Ота Кван проиграл волшебнику, как и хотели матроны.

– Значит, мы должны дать ему людей. Сколько воинов он хочет?

– Кевин Орли потребовал сто человек из восьми городов Народа. Ему нужен ты.

Нита Кван поморщился:

– Так говорит и Тапио, – признался он.

– Значит, мы отправим наших лучших мужчин к волшебнику, – предположила Синий Нож, – а сами побежим на запад почти голые. Тапио может отомстить нам таким образом.

Нита Кван пожал плечами:

– Я говорю осторожно, поскольку я молод и мало времени провел среди сэссагов. Но Тапио нет нужды мстить, поскольку он победил нас и изгнал из наших домов. С тех пор прошло много времени. Леди Моган обещала нам защиту.

– Да, – сказала Синий Нож, – это все похоже на правду. И все же, младший брат, чего бы я только не отдала, чтобы не приходилось принимать решений сложнее, чем выбор семян для посева. – Она вздохнула. – Иди, собирай вещи. Будь осторожен. Твоя жена родит в снегу, если ей не повезет.

– Боюсь, я истратил слишком много удачи за последнюю неделю, – ответил Нита Кван. – Ты отправишь меня к волшебнику вместе с воинами?

– Когда мы дойдем до волока, где Великая река вливается во Внутреннее море, я отошлю тебя. Ты поведешь воинов. Ты расскажешь Кевину Орли о нашей ужасной зиме и о том, что целые деревни пали жертвой великанов. – Она угрюмо улыбнулась. – Прости, Нита Кван. Мы очень постараемся спасти твоего сына.

Сына. Матроны считали, что у него родится сын. И они сберегут ему жизнь… Потому что его отец погибнет.

Он встал: