Она нахмурилась.

– Если он не хочет участвовать в твоих злобных заговорах, это еще не значит, что мы не можем его использовать. Послушай, моя госпожа. Всю жизнь мы шли рука об руку и хранили свои секреты. Я этим доволен. Король глуп и грозит мне войной. Если он умрет…

– Галлейцы займут его место. Они используются девочку… королеву как заложницу, и их сразу же станет слишком много. – Она накинула тяжелый халат шерстяного бархата на голое тело и велела принести еще вина.

– Шпионы говорят, что у галлейцев тоже есть проблемы, – сказал он. – Давай просто убьем его.

Гауз разозлилась:

– Нет.

– Потому что ты уже задумала что-то.

– Да, – выплюнула она.

Он рассмеялся:

– А мне остается только сражаться с гребаным волшебником.

– Даже этого не остается. Он слишком сильный маг. И у него есть своя армия. Выжидай. Охраняй замок, и он займется другими делами. Он обзавелся двумя могущественными врагами, и его время быстро уходит.

Граф вздохнул:

– Женщина, я не твой инструмент. Не в большей степени, чем ты – мой. «Выжидай» – плохое слово. Начинается весна.

– И приближается волшебник. Нам понадобится вся наша сила, чтобы сдерживать его до прихода нашего сына.

Граф поджал губы и потер подбородок ладонью:

– Значит, даже так? Война будет здесь?

Она тонко улыбнулась.

– Господи, женщина, я твой муж, и вместе мы совершили сотню преступлений. Скажи мне, что ты хочешь сделать.

Она потянулась вперед, глядя ему в глаза. Она наклонялась все ближе и ближе, а потом высунула заостренный язычок, как кошка, и лизнула его в губы.

– Я рассказала бы, – прошептала она, – но это испортит сюрприз.

Позднее, пока сорок рыцарей тренировались наносить удары по столбам, а пехотинцы занимались с копьями, она посмотрела на королеву через шар из горного хрусталя. Насколько ей было известно, кристаллу сравнялось не меньше трех тысяч лет. А может, и все пятнадцать. Некоторые вещи находились за пределами ее умений. В другие она даже не могла поверить. Она подозревала, что шар изготовила какая-то совершенно чуждая сущность, потому что, стоило Гауз немного отвлечься, она слышала лишенные ритма песни его создателей. И видела их – мутных слизистых призраков, скользивших под землей.

Но она много раз овладевала кристаллом, направляла его на юг и восток, пока не обнаружила королеву, сидевшую в глубоком подземелье.

Гауз скучала по своему младшему сыну Анеасу. Без него ей не с кем было обсуждать заговоры. Он все еще торчал где-то под Альбинкирком с армией. Странствующий рыцарь. Она следила за ним через кристалл – Анеас сражался, флиртовал с девушкой. Девушка и ее мать казались знакомыми. Она была миленькая…

Гауз возложила руку на шар и направила его собственной волей. Она увидела женщину с жидкими волосами, которая постоянно шевелила губами. Гауз смотрела на нее очень долго, пытаясь понять, сошла ли женщина с ума или просто колдует. Распознать это было сложно.

Если ее брат собирался убить собственную жену, Гауз не пришлось бы творить сложное заклинание, над которым она трудилась восемь месяцев. Герметическая защита юной королевы была очень крепка, почти непроницаема. Ее наверняка учил Гармодий. Гауз знала, что уничтожить нерожденного ребенка она сможет только очень сильным и одновременно очень точным ударом. Второго шанса не будет. Но если король сам ее казнит, Гауз это вполне устроит. Поверить сплетням об измене жены… какой дурак.

Она улыбнулась. Месть выходила идеальной. И прекрасно сочеталась с остальными ее планами. Ведь что было сказано в пророчестве? «Сын короля будет править всеми сферами…»

Сердце Гауз забилось в предвкушении. Она обратит действия короля против него самого, отнимет у него законного сына, и ее собственная жертва станет… бесценной. Но все же у нее оставались какие-то чувства к королеве. Когда она была юна и красива, Гауз не ощущала ничего, кроме ревности и злости. Но теперь, глядя на опущенную голову, грязное платье, груз предательства и скорби на узких плечах…

– Мне жаль твоего ребенка, – вслух сказала Гауз, – но я все равно отомщу.

При мысли о младенцах она вспомнила, откуда они берутся, и передвинула шар, разглядывая поля. Добавила одно заклинание, потом другое. Увиденное ее удивило. Брат королевы ехал по полям Альбина. Ей это показалось странным – она ожидала найти его под Харндоном. Гауз сдвинула следящее заклинание на север, еще дальше на север и нашла свою цель. Посмотрела на сыновей. Гэвин походил на хорошенького дьявола, а Габриэль – на архангела в загуле. Она улыбнулась.

И увидела монахиню. Сестру Амицию.

Гауз строила предположения насчет монахини со дня первой встречи. Она одобрила эту женщину. Ей нравился ее здравый смысл, ширина бедер, чувство юмора. Габриэлю нужна была благородная жена, которая выносила бы ему сына. И со временем стала бы королевой. Монахиня на эту роль не подходила. Но она смогла бы стать хорошим союзником, хорошей любовницей и хорошим инструментом. И она обладала силой – мощной, глубокой, послушной силой, которая возникла почти что у Гауз на глазах.

– Ты похожа на меня, – сказала Гауз.

Осознавая существующую связь между ними, она наложила очень легкое заклинание, какое могла бы наложить на саму себя. Она уже делала такое раньше, чтобы превратить жуткое в приемлемое. И теперь она тщательно творила заклинание посредством шара. Она увидела, как оно попало в намеченную жертву, – так лучник видит, как летит стрела.

Гауз улыбнулась.

В сотне лиг на северо-запад от Тикондаги Шип стоял в своем месте силы и наблюдал за Гауз в пространстве между разведенными руками. Сейчас он выглядел не человеком, а камнем – каменные диски, завитки и пружины были связаны между собой хрящами и мышцами, добытыми из разных мест. Теперь в распоряжении Шипа был весь бестиарий мира. Он использовал его с изяществом и даже некоторой мрачной элегантностью.

Шип достиг нового уровня знания о сдвигах бытия в своей реальности, научился творить их и теперь мог дополнить свою магию заклинанием немыслимой сложности, которое будет постоянно следить за его телом и менять его, как того потребуют обстоятельства, даже если он сам будет заниматься чем-то еще. Таким образом он создал себе каменное тело и научил его двигаться. Это требовало постоянного расхода силы, но зато делало его почти неуязвимым.

Он разработал несколько вариантов тел и умел даже становиться чистой энергией и дымом, но в таком виде был слишком уязвимым.

Сейчас он не думал обо всем этом. Он держал каменные руки на весу, не прилагая усилий, и глядел, как Гауз творит колдовство. Заметив, что она смотрит на королеву, он встревожился – сотни дней и ночей он наблюдал, как та плетет свои чары. Шип сплел свои в ответ. Все его планы опирались на Гауз. Это его восхищало и одновременно раздражало его учителя.