И тем не менее здесь многому можно было поучиться. Келли делал заметки усталыми пальцами, стирая один карандаш за другим. Как бы то ни было, «Кингпин» оказался исключительно ценным уроком. Здесь очень многое сделано правильно, и все это можно бесстыдно скопировать. По сути дела единственное, в чем была допущена ошибка, — это в факторе времени. Так хорошо подготовленные солдаты могли приступить к операции намного раньше. Стремление к идеалу не было требованием на оперативном уровне, оно пришло сверху, от постаревших людей, утративших контакт с энтузиазмом и интеллектом молодости. И результатом стала неудачная операция — не по вине Билла Саймонса или Дика Медоуза или «зеленых беретов», с готовностью поставивших на карту свои жизни ради спасения людей, с которыми они никогда не встречались, — а из-за других, не желающих рисковать своими карьерами и должностями, что, по их мнению, было несравненно более важно, чем кровь солдат, штурмовавших лагерь. Сонг-Тэй воплотил в себе всю историю войны во Вьетнаме, уместившейся в те несколько минут, которые потребовались, чтобы великолепно подготовленная группа потерпела неудачу. Ее предали в равной степени сама система и изменник, затаившийся внутри федеральной бюрократии.

Операция «Сендер грин» будет не такой, сказал себе Келли, хотя бы по той причине, что ее организуют как частную игру. Если реальной опасностью для операции является надзор сверху, то почему бы не избавиться от него?

* * *

— Капитан, вы очень мне помогли, — сказал Келли.

— Вам удалось найти то, что вы искали, мистер Кларк? — спросил Гриффин.

— Да, мистер Гриффин, — ответил он, бессознательно пользуясь морской терминологией в обращении к молодому офицеру. — Анализ, сделанный вами по второму лагерю, просто превосходен. Если никто вам еще не говорил этого, то скажу я: это спасло, по-видимому, жизнь не одному солдату. И вот что еще: мне бы хотелось, находясь в джунглях, работать с таким офицером разведки, как вы.

— Я не могу летать, сэр. Хочется делать что-то полезное, — произнес Гриффин, смущенный похвалой, — Вы делаете. — Келли передал капитану свои заметки. На его глазах тот положил их в конверт, который затем опечатал красным воском. — Доставьте этот конверт курьером по указанному адресу.

— Слушаюсь, сэр. У вас накопилось несколько выходных. Скажите, вы хоть спали за все это время? — спросил капитан Гриффин.

— Думаю, что немного расслаблюсь в Новом Орлеане, перед тем как лететь обратно.

— Для этого Новый Орлеан подходящее место, сэр. — Гриффин проводил Келли к его машине, куда уже был погружен багаж.

Еще один этап разведывательной работы оказался до смешного простым. В комнате в офицерском общежитии находился телефонный справочник Нового Орлеана, и Келли, к своему изумлению, обнаружил в нем имя человека, с которым решил встретиться, еще когда сидел в кабинете Джеймса Грира в ЦРУ.

* * *

Эта партия товара окончательно утвердит его репутацию, думал Таккер, наблюдая за тем, как Рик и Билли заканчивают погрузку. Часть этой партии окажется в Нью-Йорке. До сих пор он выглядел человеком, посягающим на чужую монополию, честолюбивым аутсайдером. Он доставил в Америку достаточно героина, чтобы к нему и его партнерам начали проявлять интерес. Правда, то обстоятельство, что у него были партнеры, само по себе пробудило интерес, помимо того что он имел доступ к партиям наркотика. Но теперь все изменится. Теперь он предпринял шаг, который сделает его полноправным членом организации. На него будут смотреть, как на серьезного бизнесмена, потому что эта партия сможет обеспечить все потребности Балтимора и Филадельфии на.., может быть, даже на месяц, решил он. Может быть, меньше, если сеть их дилеров такая хорошая, как они говорят. Остаток начнет удовлетворять растущие потребности Нью-Йорка. Большое Яблоко нуждалось в пополнении из-за ареста там крупной партии наркотиков. После длительного периода, когда ему приходилось передвигаться маленькими шажками, сейчас Таккер делает огромный шаг. Билли включил радио, чтобы выслушать спортивные новости, и вместо них поймал прогноз погоды.

— Хорошо, что мы отправляемся сейчас. Надвигается шторм. Таккер выглянул наружу. Небо было по-прежнему чистым и спокойным.

— Нам не о чем беспокоиться, — заключил он.

Он любил Новый Орлеан, город, выросший на европейских традициях, где обаяние Старого Света смешивается с американской энергичностью. Город с богатой историей, принадлежавший то французам, то испанцам, он никогда не терял традиций даже в области юридического кодекса, почти непостижимого для остальных сорока девяти штатов и часто ставившего в тупик федеральные власти. Таким же смешанным было и местное наречие — жители Нового Орлеана часто вставляли в свой разговор французские слова — или то, что они считали французскими словами. Предки Пьера Ламарка жили в Акадии — теперь ее называют в Канаде Новой Шотландией, — бывшей колонии Франции, и некоторые из его более отдаленных родственников по-прежнему проживают в дельте Миссисипи. Однако обычаи, кажущиеся эксцентричными и привлекательными для туристов, и комфортабельная жизнь, богатая традициями для всех остальных, не интересовали Ламарка, разве что являлись точкой отсчета, личной подписью, отличавшей его от других представителей его профессии. Это было нелегко, потому что сама профессия требовала определенного шика, собственного стиля. Он подчеркивал свою уникальность белым полотняным костюмом с жилетом под пиджаком, белой рубашкой с длинными рукавами и красным галстуком, что соответствовало его собственному представлению об образе респектабельного, пусть слишком заметного, местного бизнесмена. Этому же образу соответствовал его личный автомобиль — кадиллак цвета яичной скорлупы. Ламарк с презрением относился к кричащим украшениям, устанавливаемым на своих автомобилях некоторыми другими сутенерами, вроде декоративных выхлопных труб, на самом деле не имеющих функционального назначения. Один сутенер, выдающий себя за техасца, даже прикрепил на капот своего «линкольна» рога длиннорогого быка, но этот парень был всего лишь представителем бедной белой швали из южной Алабамы и к тому же не умел обращаться со своими девушками.

Именно это последнее качество Ламарк считал своим величайшим талантом. С чувством глубокого довольства собой, распахнул дверцу машины для своего последнего приобретения, пятнадцатилетней девушки, совсем недавно прирученной им. Невинная мордашка и застенчивость делали ее особенно привлекательной и волнующей кобылкой его «конюшни», состоящей сейчас из восьми девушек. Она заслужила неожиданную любезность сутенера тем, что доставила ему редкое наслаждение своими услугами в начале дня. Роскошный автомобиль мягко заурчал после первого же поворота ключа, и в половине восьмого Пьер Ламарк отправился на работу, потому что ночная жизнь в его городе начиналась рано и кончалась поздно. Сейчас в городе собрались какие-то коммерсанты на свою ежегодную конференцию. Новый Орлеан привлекал множество подобных мероприятий, и Ламарк замечал их начало и завершение по приливам и отливам своего денежного протока. Предстоящая ночь обещала быть теплой и прибыльной.

* * *

Ну конечно, это он, подумал Келли, сидя за рулем своего взятого напрокат автомобиля, припаркованного за полквартала. Кто еще будет с утра в пиджачной паре с жилетом и в компании юной девушки в узкой мини-юбке? Уж конечно, не страховой агент. Даже с такого расстояния Келли видел, что украшения на девушке дешевые, рассчитанные на определенный эффект. Он включил сцепление и последовал за кадиллаком. Следить было легко, так что он не приближался к Ламарку. Действительно, сколько белых «кэдди» может быть в городе? — подумал Келли, пересекая по мосту реку. Между ним и кадиллаком ехали три автомобиля. Келли не отрывал взгляда от цели и одновременно боковым зрением наблюдал за тем, что происходит вокруг. Один раз ему пришлось пойти на риск и проехать перекресток при желтом сигнале светофора, но в остальном ничто не нарушало преследования. «Кэдди» остановился у входа в первоклассный отель, и Келли увидел, как девушка вышла из машины и направилась ко входу. Ее шаги были одновременно уверенными и какими-то покорными. Келли не хотел видеть ее лица вблизи, опасаясь, что это пробудит в нем воспоминания. Сегодня ночью ему было не до эмоций. Эмоции заставили его предпринять операцию, но ее осуществление должно основываться на чем-то другом. Ему придется вести постоянную борьбу с самим собой, подумал Келли, однако он обязан успешно справиться со своими чувствами. В конце концов, поэтому он и приехал сюда этой ночью.