– Где мы теперь будем жить? – спросила Нара. – И яхты не осталось?

– Поживем недельку в Москве, потом поедем на неделю в Загниваловку.

– И самолета не осталось?

– До школы не так уж много времени, а у тебя проблемы с математикой.

– И драгоценностей твоих больше нет?

– Украшения я сложила в шкатулку с монограммой АС.

– А свадебное ожерелье с ноги?! – возмущенно привстала она. – Тысяч на шесть потянет!

– Откуда ты знаешь?

– Марго сказала. Она в этих делах разбирается. Шесть тысяч! Это почти столько же, сколько в банке.

– Ожерелье я забрала. А Марго плохой оценщик. Оно стоит в три раза дороже.

– А почему тогда остальное не забрала? – прищурилась Нара.

– Потому что ожерелье я надевала. А остальное – нет.

– А Марго говорила…

– Прекрати.

– Нет, я скажу! Она говорила, что видела у тебя в ресторане чулки с подвязками в бриллиантах!

– Не прыгай, больно! Эти камни вшиты в резинки чулок. И я не уверена, что они ценные.

– Тогда я так спрошу: ты забрала эти чулки?

– Забрала! Я все свое нижнее белье забрала! Чего ты пристала? Я не оставлю здесь своего запаха. Нигде. Спи. У нас завтра тяжелый день. С утра идем к Генералу.

– Мне туда нельзя.

– Ты пойдешь со мной. Если увидишь, что я собираюсь наброситься на Генерала, возьмешь меня за руку и укусишь.

– С ума сошла?..

– Укусишь! Ты моя тетя, должна помогать.

– Я тоже… буду носить бриллианты на ногах. Я буду так красива, что мужчины от одного моего вида будут терять память и соображение. А-а-а как ты думаешь, он приедет? – зевнула Нара, засыпая. – У меня уже есть первый бриллиант. В кольце… Нет, это второй. Первый в заколке для галстука. Маленький…

– Прикус никогда не приедет. Забудь.

– Там посмотрим, – улыбнулась Нара.

Я крепко сжала веки, не выпуская предательские слезинки.

– Попробуй свыкнуться с мыслью, что вы никогда не увидитесь. Представь, что он умер.

– От истощения? – ужаснулась Нара.

В десять утра я, обмирая от страха, стояла у ворот генеральского дома, крепко держа Нару за руку. Ёрик подъехал только в десять пятнадцать.

– Сегодня воскресенье? – в пятый раз спросила я у Нары.

– Воскресенье, – терпеливо ответила она. – Ося должен быть дома. Если ты наконец позвонишь, он откроет!

– Заслали единомышленника? – одобрил Ёрик. – Это весьма похвально, потому что старик нас на порог не пустит.

Замок щелкнул. Ося встретил нас на крыльце и провел в гостиную. Что меня всегда настораживало в этом доме, так это точно такая же планировка, как и в доме его дочери. До мелочей! Даже мебель в кухне расставлена точно так же. И на полу в гостиной – белый ковер…

В полнейшей тишине мы с Нарой сели на диван, а Ёрик – у окна, на стуле у небольшого столика.

– Нефила, хочешь выпить? – вдруг спросил Ося.

– Иди сюда, – подозвала я его, обняла и прижала к себе. – Страшно?

– Я не очень хорошо понимаю твои намерения, – с трудом произнес Ося чужие слова.

– У меня нет намерений, – ответила я. – Только естественное желание все уладить добром. Чтобы никто не пострадал.

– Ты пришла сюда договориться? – уточнил он.

– Я не буду ни о чем договариваться с Генералом.

– Я налью тебе мартини с соком, – почему-то зациклился на выпивке Ося.

– А мне – водки! – отозвался от окна Ёрик.

– Ёрик, если ты сегодня мне что-нибудь напортишь из-за выпивки, я буду искать другого юриста. Сегодня очень важный день в твоей жизни, береги этот день и будь максимально собран и готов к подвигам.

– И что же это за день? – напрягся Ёрик.

– Сегодня начнет исполняться твоя давняя мечта.

– Ты должна мне ответить, – продолжал настаивать Ося. – Потому что я позову бабушку с дедом, только когда пойму, зачем тебе все это нужно. Дед обещал прийти говорить с тобой, только если ты сможешь мне объяснить, чего добиваешься. И я тогда сам решу, звать их или нет. Если я позову, они придут. Дед так сказал.

Я внимательно осмотрела его напряженное лицо. Провела указательным пальцем по морщинке между бровей.

– Ося… У тебя на всем свете остались только два родных человека.

– Ты и Нара? – спросил он.

– Мы с Нарой не родня. Только два родных тебе человека – подумай, как это мало! У тебя остались дедушка и бабушка – так сложились обстоятельства, что больше никого нет. Нигде! Никого… Я пришла сюда с единственной целью. Сделать так, чтобы ты не потерял своих родных. Чтобы ты им доверял и помогал в старости с чистым сердцем. Чтобы у тебя была семья.

– И зачем такой доброй и человеколюбивой девочке тогда понадобился адвокат? – подал голос Ёрик.

Я посмотрела на него через комнату. Ёрик закрыл ладонью рот.

– Я привела с собой Ёрика, потому что главная мечта его – завалить Генерала. Я их примирю.

– Ну, уж это, Фила, ты того!.. Ты это не… – Ёрик попробовал рассмеяться, но у него не получилось.

– Примирю! – крикнула я, потом опять посмотрела на Осю. – Уже неважно, веришь ты мне или нет. Я буду делать то, что задумала, в любом случае. С тобой или без тебя. Поэтому мне все равно – выгонишь ты нас или позовешь Генерала. Это важно для тебя. Если выгонишь – не узнаешь, что я затеяла. Или узнаешь с чужих слов. Хочешь участвовать – зови. Дело ведь не в том, кому ты больше доверяешь. Дело только в тебе. Тебе так страшно сейчас, что я пойму, если ты нас прогонишь. Извини, что навешиваю на тебя это сейчас. Еще бы годика два-три, ты бы подрос и лучше меня понял.

– Аминь! – поднял руки Ёрик, потом развернул левую, поднося запястье к лицу. – У меня заседание в час.

Ося молча ушел.

Генеральская чета – оба еле живые от усталости, наверняка после ночи без сна – чинно прошли к двум креслам. Ося сел к нам с Нарой на диван.

– Раз уж вы оба здесь, следует кое-что выяснить, – начал Генерал. – Мне пришла повестка в прокуратуру. Кто из вас, пакостников, может это объяснить?

– Я могу. Молчи, Ёрик. Когда мне понадобится адвокат, я скажу. По просьбе следователя Докучаева я написала заявление, чтобы было проведено более тщательное расследование смерти Гамлета. В виду открывшихся обстоятельств, рано или поздно, следователь отдела по борьбе с бандитизмом сам бы стал об этом ходатайствовать.

– Разве здесь с нами еще и следователь находится? – перебил Генерал и нарочито огляделся. – Где он? Под диваном?

Никто, естественно, не бросился искать следователя под диваном. Я замолчала, выдерживая паузу, чтобы старик слегка успокоился. Перспектива мгновенного взрыва меня не устраивала.