Под руководством Выготского она выполнила дипломную работу, посвященную подражанию. О тех годах ностальгически вспоминал А. Р. Лурия в одном из своих выступлений:

Такие были времена, когда будущие светила звали друг друга по именам и даже часы досуга посвящали обсуждению дела своей жизни.

Выготский умер в 1934 г., а вскоре разразился педологический погром. Как верную ученицу Выготского, Божович уволили из Института психологии. Тогдашний директор швырнул ей в лицо план годовой работы и выкрикнул «страшное обвинение»: «Этот план пахнет Выготским!» Со словами: «Вы и понятия не имеете, как пахнет Выготский!» — Божович забрала план и закрыла за собой дверь. В институт она вернулась только в 1948 г.

Божович всегда подчеркивала, что личность характеризует активная, а не реактивная форма поведения, устойчивость и внутренняя свобода. Такой личностью она и была сама.

Например, известно, что в пору репрессий ее однажды забрали на Лубянку прямо от новогодней елки, которую она наряжала с маленьким сыном. Правда, украшение елки — этот «старорежимный пережиток», за который прежде могли и посадить, — уже было милостиво дозволено народу властями. Теперь, чтобы кого-то уничтожить, требовался повод посерьезнее. Такой повод и искали «слуги народа», настойчиво склоняя Лидию Ильиничну к написанию доноса на коллег. Уговаривали сначала вкрадчиво, в чинном кабинете, потом грубо, в полутемном подвале. Несмотря на реальность угрозы никогда больше не увидеть сына, доносчицей она не стала.

Божович создала собственную оригинальную концепцию личности, основанную на культурно-исторической теории Выготского. Основу ее концепции составляют представления об активности и свободе личности.

Полное определение, которое дано ею в монографии «Личность и ее формирование в детском возрасте», поистине заслуживает того, чтобы его почаще вдумчиво перечитывать.

Сама Божович, безусловно, являлась личностью, отвечающей всем тем критериям, которые выдвинула. Она, в полном соответствии со своей теорией, была свободна как от обстоятельств, так и от собственных привычек. Например, она была заядлой курильщицей, курила помногу с юных лет очень крепкие папиросы. Но когда ее мужу по состоянию здоровья надо было отказаться от курения, она бросила курить вместе с ним в один день и никогда больше не выкурила ни одной папиросы. (Это невольно наводит на мысль о причинах низкой эффективности разнообразных методов борьбы с курением. Не методы плохи, а личности редки!)

Божович не была кабинетным ученым. Она любила повторять: «Психология — наука конкретная». Хотя ее мировоззрение и представления о личности, по существу, противоречили тем, которые культивировались тоталитарным обществом, она, оставаясь беспартийной, не занимала диссидентскую позицию противостояния обществу, а стремилась по мере сил содействовать гуманизации этого общества.

Проводившиеся в ее лаборатории экспериментальные исследования (тридцать лет она руководила лабораторией психологии формирования личности в НИИ общей и педагогической психологии) находили практический выход в работе с воспитанниками суворовских училищ, школ-интернатов, школ для трудных подростков и др.

Ее интересовали живые реалии современной школы. В период хрущевской «оттепели» Божович совместно с Т. Е. Конниковой пыталась по-новому взглянуть на проблемы пионерской организации, воспитания коллективизма, внося в них гуманистическое содержание. Коллективизм в ее понимании выступал как альтруизм, проявление доброты, сочувствия, сопереживания (именно в ее лаборатории в лексикон отечественной психологии было введено понятие «эмпатия»).

Идеи манипулирования ребенком, даже во имя самых благородных целей, были глубоко чужды школе Божович. Так, она подвергла резкой критике книгу Б. Т. Лихачева «Теория коммунистического воспитания», где ребенок выступал именно как объект психолого-педагогических манипуляций, включающих и воздействие на его подсознание (эта «несвоевременная» рецензия так и не была опубликована).

Сотрудниками лаборатории Божович под ее руководством за 30 лет выполнено большое число научных работ — это и исследования качеств и их формирования, и работы по проблемам мотивации: широкомасштабные исследования, связанные с мотивами учения советских школьников, доминированием мотивов и направленности личности. Новаторским было изучение самосознания и самооценки, аффекта неадекватности и эмпатии, конформизма и устойчивости личности. Особое внимание Божович придавала исследованию идеалов, высших чувств, произвольности, воли.

Спустя несколько лет после выхода монографии «Личность и ее формирование в детском возрасте», Лидия Ильинична получила письмо от известного литературоведа и критика Юрия Карякина, с которым она не была знакома, и вместе с письмом только что вышедшую его книгу «Самообман Раскольникова». В письме Карякин выражал свое восхищение работой Божович и писал, что, к сожалению, слишком поздно познакомился с ее книгой, в которой он нашел научное выражение собственных идей о личности, борьбе мотивов, роли идеалов и нравственности в жизни человека.

Однако позиция Божович далеко не всеми принималась и разделялась. Очень резкой критике подверглась сама идея экспериментального изучения личности, оценивавшаяся как уступка буржуазным влияниям. Характерно заявление В. А. Крутецкого, бывшего в ту пору заместителем директора института, на одном из ученых советов: «Я не позволю ставить советским детям зарубежные градусники!»

Психологу нового поколения требуется немалое воображение, чтобы представить обстановку, в которой на протяжении всей жизни трудилась Лидия Ильинична Божович, да еще в такой идеологизированной области, как психология личности. Все установки казенных идеологов, вся их нетерпимость к «чуждым» влияниям воплощались в этой сфере с наибольшей силой. Сейчас даже трудно вообразить, какой смелостью было включение в экспериментальные исследования и в научные тексты идей Фрейда, Роджерса, Хорни и др. Ей же казалось нормальным, что исследования могут вдохновляться разными теоретическими и методическими идеями, питаться из разных источников.