Представьте, дорогая Агата, что я испытал в эту минуту!

Кто мог так зло и глупо подшутить надо мной?

Рапорт (без номера)

Ваше превосходительство!

Довожу до вас возмутительное обстоятельство. После изобличения преступника и его побега я обнаружил в своем номере разыскиваемую коробку. Она была полна тем, что вы сами знаете. Более не задерживаясь и решив не преследовать беглеца, я вернулся в Петербург. И по имевшемуся протоколу дал знать вашему представителю. Он явился немедленно. Осмотрев коробку, вручил мне вторую часть гонорара, но отказался компенсировать понесенные мною затраты. В ответ на такую дерзость я не стал раскрывать ему глаза, что брильянты – фальшивые. Однако не это привело меня в отчаяние.

Как известно, ваше агентство открыло у нас в столице свое представительство. Как только я об этом узнал, то сразу явился, чтобы предложить свои услуги. Каково же было мое удивление, когда мне было заявлено: агентство не принимает людей, изъявивших желание на него работать. Агентство само подбирает кадры. Когда же я рассказал о моем успешном розыске, мне было заявлено, что это ошибка: агентство никогда не поручало мне никакого расследования.

Прошу вас довести до моего сведения причину столь чудовищного незнания ваших сотрудников о моих успехах.

Остаюсь всегда искренно ваш…

От нашего корреспондента на месте:

Минувшим днем в нашем городском театре давали премьеру «Бури» Вильяма Шекспира. Пьеса сия, известная каждому гимназисту, для пытливого взгляда таит множество задок и волнующих тайн.

Надо заметить, что известность ее не так обширна и громка. Она словно скромно отступает в тень перед сиянием солнц «Гамлета» или «Отелло». Однако и в этой милой вещице Шекспиру удалось найти для зрителя чрезвычайно занимательный сюжет и прочие театральные диковинки. Впрочем, судьбу этой пьесы на нашем театре нельзя назвать успешной. Последний перевод ее был сделан где-то в середине 50-х годов прошлого века, и с тех пор не нашлось более бойкого пера и метко взгляда, какой захотел бы вдохнуть новое слово в ветхий текст.

Однако и тому мы будем довольны. Премьера, как известно, всегда вызывает повышенный интерес публики, скучающей в нашем губернском отдалении. Ожидание публики подогревали афиши, в довольном количестве украсившие город. Кажется, не осталось ни одного уличного разговора, чтобы в нем не поминали ближайшую премьеру.

Интерес публики был восторженным. Более прочего, к чему мы отнесли исторический и культурный интерес, а также любознательность к давно не играемой на театре вещице шотландского трагика, публику вдохновляли имена, щедро украсившие афишу.

Чего стоит только любимица нашей публики m-le Ксенофотова в роли дочери волшебника или г-н Тряпочкин в роли миланского герцога. Впрочем, нельзя не отметить восторженно принимаемого нашими барышнями г-на Лавандова в роли прекрасного принца Фердинанда.

Но более прочих публика предвкушала удовольствие от игры всеми любимого Леонтия Ивановича Меркумова, завоевавшего давно и прочно все наши сердца. Нашему премьеру выпала заслуженная честь словно бы в свой бенефис выбрать роль и пьесу, что он с блеском и сделал, остановив свой выбор на «Буре». По законному праву яркого таланта г-н Меркумов замахнулся на самого Просперо. Только увидев в афише напротив волшебника Просперо фамилию самого Меркумова, можно было быть уверенным, что вечер премьеры будет поистине незабываемым, останется навсегда в наших воспоминаниях, а наслаждение от игры, которое даст г-н Меркумов, будет феноменальным.

Настал вечер премьеры, публика пребывала в гнетущем ожидании счастья, пока занавес не взвился ввысь. Началось театральное действие со шторма и катастрофы корабля. Декорации выглядели натурально и пахли свежей краской, костюмы сидели на актерах словно пошитыми по мерке. Впрочем, не будем пересказывать здесь известное каждому школьнику сочинение. И вот все ждут, когда же на сцену выйдет Просперо. И он выходит.

Вздох разочарования пронесся по залу. Оказалось, что в главной роли был спешно заменен г-н Меркумов на актера Нарокова, до сей поры ничем себя не заявившего. Уныние публики нельзя было описать. Раздались даже шиканье и недовольные возгласы, впрочем, быстро смолкшие в присутствии нашего уважаемого полицеймейстера и самого губернатора. Публика дала актеру показать себя. И Нароков старался как мог. Что сказать: игра его была в целом недурна, но, конечно же, в ней не нашлось столько чувства и глубин, столько трагизма и прикосновения к самым потаенным струнам души, как это, бесспорно, удалось бы г-ну Меркумову. Но, впрочем, что страдать о прошедшем.

Премьера состоялась. И будем уверять себя, что она стала успешной, хотя бы ради старания всей труппы. Публика наградила актеров аплодисментами, и даже был один вызов на бис.

Впечатление для тонких и проницательных ценителей, разумеется, было грубо смазанным. Загадочное отсутствие премьера, на которого мы возлагали столько надежд, усмирило восторги. Никто не мог ответить, почему г-н Меркумов поступил столь нехарактерным для актера образом и куда он исчез.

По слухам, антрепренер получил письмо о том, что он не может играть премьеру, просит его простить и не держать зла. Питаем надежду, что в ближайших премьерах мы увидим блеск таланта г-на Меркумова во всей красе и испытаем еще не одну минуту счастья, какие дарят театральные подмостки нам, простым смертным и мирным губернским обывателям…

Дорогой читатель!

Если ты (прости, что на «ты») еще недостаточно утомлен, и священное любопытство не дает тебе покоя, и ты хочешь узнать, что было в последнем письме, которое получил Ванзаров, путь твой лежит сюда:

Особая папка

Материал для вдумчивого чтения господ любознательных читателей.

Письмо известного вам лица к Ванзарову, о котором вы хотели узнать все. Так что торопитесь не спешить разгадывать тайну: быть может, у нее нет дна. И ты только вошел в лабиринт, из которого выбраться нельзя. Но это решать тебе…

Для прочтения письма воспользуйтесь методом Леонардо.

Удачи тебе в поиске истины, которой, быть может, и нет. Ведь ты, дорогой читатель, никогда не узнаешь, в каком же мире, какой реальности на самом деле оказался. Кто из сыщиков на самом деле оказался прав. Или, быть может, правы они все. Так что торопись не спешить разгадывать тайну: быть может, у нее нет дна. И ты только вошел в лабиринт, из которого нельзя выбраться. Но это решать тебе…