и все остальные встретили их. Когда солдаты сошлись [в сражении], Хэрон обратился к военачальникам: “Некогда здесь отдал жизнь мой отец, а теперь и я в этом же месте сражаюсь с Пэкче. Настал мой смертный час!” И затем он с коротким мечом бросился на врагов, убил несколько человек и погиб. Государь, услышав об этом, пролил слезы и, выразив соболезнование его семье, щедро ее наградил. Современники не могли не горевать о нем и сложили в его память длинную песню (чанга)[1372].

Сона. <Еще его называют Кымчхон>. [Он] родом из Сасана, что в округе Пэксон. Его отец Симна <еще его называют Сикчхон (Хванчхон)[1373]> силой рук превосходил других [людей]. Он был маленького [роста], но ловким [и проворным]. Уезд Сасан своей границей соприкасался с Пэкче, поэтому не проходило и месяца, чтобы не грабили или не нападали друг на друга. Симна каждый раз выходил сражаться, и не было [никого], кто мог бы противостоять ему. В [годы правления под девизом] Инпхён[1374] из округа Пэксон выслали войско, чтобы отвоевать [землю], ставшую окраиной Пэкче, но Пэкче выслало регулярную армию и атаковало [это войско]. Наши солдаты и офицеры в беспорядке отступили, и один только Симна остался в строю и, выхватив меч, с гневным взором и громким криком [бился], отрубив головы /1429/ нескольким десяткам человек. Враги испугались и не осмеливались нападать [на него] и [вскоре], подтянув войска, бежали. Люди Пэкче называли Симна “Стремительный (летающий) военачальник (чансу) Силла” и говорили друг другу: “Пока жив Симна, нам не подойти к Пэксону”. Своей отвагой Сона пошел в отца. После падения Пэкче владетельный князь Тою[1375], тодок (наместник) Ханджу, просил великого вана (Мунму) направить Сона в Адальсон, чтобы охранять северные окраины. Весной, во втором году [правления под девизом] Шан-юань, в год ырхэ (675 г.), правитель (тхэсу) крепости Адальсон кыпчхан Хансон распорядился, чтобы народ в такой-то день вышел сеять коноплю, и никто не посмел уклониться от приказания. Узнавший об этом мальгальский шпион возвратился [к себе] и доложил своему вождю (чхуджан). С наступлением этого дня все жители вышли из крепости в поле, и скрывавшиеся в [засаде] мальгальские войска внезапно ворвались в крепость и завладели всем городом, а перепуганные старики и дети не знали, что им делать. Тут Сона, потрясая мечом, бросился на врагов с громким криком: “Знайте, в Силла есть Сона — сын Симна! Поистине, я не тот, кто, боясь смерти, может думать лишь [о том], как бы выжить. Если есть [из вас], кто хочет сразиться, то почему же не выходит [на меня]?” Затем в ярости он бросился на врагов, но никто /1430/ не решался напасть [на него] и только пускали в него стрелы. Сона тоже стрелял. Стрелы летели как рой пчел, и с [часа] чин до [часа] ю[1376] Сона весь был [утыкан] стрелами как еж. Тогда он упал и умер. Жена Сона была дочерью из доброй семьи, [которая жила] в уезде Карим. Еще прежде, из-за того, что по соседству с Адальсоном находилось вражеское государство, Сона уходил один, а свою жену оставлял дома. Люди округа, узнав о гибели Сона, оплакивали его. А его жена, рыдая в голос, отвечала: “Мой супруг всегда говорил: ”Мужчина [должен] умереть как солдат. Неужели я могу умереть, лежа в постели на руках у домочадцев?!” Он всегда говорил так, а теперь вот и умер, как хотел!” Государь, услышав об этом, пролил слезы на воротник платья: “Отец и сын проявили храбрость на службе у государства. Можно сказать, что из поколения в поколение перешли преданность и [служение] долгу!” — и наградил [его] чином чапчхана.

Чхвидо. [Он] был родом из округа Сарян, сын нама Чхубока, а его фамилия в исторических [записях] не сохранилась[1377]. [Всего] было три брата — старший Пугва, средний Чхвидо и младший Пхипсиль. Чхвидо рано ушел из дома (от мира), [принял] имя Тоок /1431/ и жил в монастыре Сильчеса. Во времена великого вана Тхэджон[-Мурёля], когда пришли пэкчесцы и напали на крепость Чочхонсон, а великий ван поднял войска и начал войну, но не добился победы[1378], Тоок сказал своим братьям по вере: “Я слышал, что ”для ставшего монахом самое главное — целиком отдать себя учению (самосовершенствованию) и возродить свой дух, а далее — придерживаться Пути (действовать в соответствии с Законом-Дхармой) и приносить пользу другим”, но я похож на монаха лишь обликом и не имею ни одной духовной заслуги, так не лучше ли [мне] стать солдатом и защищать страну, жертвуя [своим] телом!”

/Он отринул монашескую робу и надел воинские доспехи, поменял имя на [прежнее] Чхвидо, что означало, видимо, решимость мчаться во весь опор и стать воином[1379]. Затем он обратился в Военное ведомство (Пёнбу) с просьбой о зачислении в соединение самчхондан[1380]. Поступив в армию, он сразу же отправился на поле боя. По сигналу знамен и барабана к атаке он с копьем и мечом стремительно бросился в яростный бой, убил несколько врагов и погиб сам.

/Позже, во втором году эры Сянь-хэн, в год синми (671 г.), когда великий ван Мунму отправил войска, чтобы потоптать рис (уничтожить посевы) в приграничных землях Пэкче, а затем силлаские войска вступили в бой с пэкчесцами южнее Унджина, [старший брат Чхвидо] Пугва в чине танджу[1381] погиб в бою, а его воинские заслуги были признаны наибольшими (первыми).

/В начальном году эры Вэнь-мин, в год капсин (684 г.), остатки когурёских [разбойников] подняли /1432/ мятеж и укрепились в крепости Подоксон[1382]. Великий ван Синмун приказал военачальникам подавить мятеж. [Младший брат Чхвидо] Пхипсиль [тогда] был произведен в чин квидан чегама[1383]. Расставаясь, он сказал своей жене: “Оба моих старших брата уже погибли на службе государю, и слава их не померкнет. И пусть даже я бесталанен (недостоин своих братьев), разве смогу я жить [дальше], если убоюсь смерти?! Ныне расстаемся с тобой живыми, но разлучаемся навечно (как при смерти). Не горюй [обо мне]. Прощай! (Не горюй и живи долго!)”.

/Когда [войска] Силла встретились с вражеской (мятежной) армией лицом к лицу, [он] в одиночку вступил в яростный бой. Убив несколько десятков человек, [он] погиб и [сам]. Великий ван, узнав о том, прослезился и воскликнул: “Чхвидо знал, как умирать, и [тем] воодушевил и сердца своих братьев. Пугва и Пхипсиль проявили храбрость и верность долгу и не щадили своей жизни. Разве это не прекрасно?!” Посмертно