Снова возник шум голосов, на этот раз среагировали и олигарх Михаил, и его советница. Все стали поворачиваться к Сердюкову, видимо, чтобы узнать, как он отреагирует на наше сообщение. А Сердюков, хоть Строганов и винил его во всем, оказал нам поддержку. Голосом, в котором металла слышалось больше, чем у Black Sabbat в песне про Iron Man, он произнес:

– Они нашли мою дочку! А вы будете сидеть и слушать, что они скажут! И хватит мешать…

– Отлично! – оценил его помощь Строганов и продолжил: – Итак, мы нашли Маргариту! Сейчас я вам расскажу, как это было. Первая наша версия, согласно которой ее исчезновение было связано с нелепой случайностью, оказалась несостоятельной. Мы нашли маньяка, похитившего девушку, но это была другая девушка, не Маргарита. Однако, благодаря именно этой версии нами был обнаружен ресторан «Мост Ватерлоо» и тот факт, что Маргарита должна была с кем-то встретиться в этом ресторане…

Пока Строганов наслаждался своим триумфом, я поймал себя на том, что ощущал гордость и благодарность одновременно. Гордость за своего друга, сумевшего непостижимым образом разгадать эту запутанную историю, и благодарность за то, что несмотря на свой эгоцентризм, себялюбие, высокомерие, упрямство, истерики и прочие его отрицательные качества, он говорил «мы», а не «я»!

– …под наше подозрение попал один из ее приятелей-одноклассников, увлекавшийся мистикой… – со стороны Сечкина раздалось что-то вроде рычания. – Но он оказался непричастным к исчезновению девушки. В числе прочих версий, – продолжал Арсений, не обратив внимания на реакцию Сечкина, – мы рассматривали версию под названием «Гамбит», хотя если придерживаться точного определения, то это больше похоже на антигамбит, – поправил сам себя Арсений. – Я имею в виду, что устранив Маргариту, тем самым устраняли и ее отца, разбитого горем. Кому это могло быть выгодно? Кто в отсутствии Георгия Петровича получал бо́льшую прибыль?

Со стороны Валентины Матвеевны вначале раздался неопределенный звук, а потом она четко произнесла:

– Ложь! Георгий, это подлая ложь!

– Это не только умозаключение, – хладнокровно продолжал Арсений, – потому что легко проверяется. Правда, Сергей Мироныч?

Тот аж подскочил от неожиданности, но твердо и с плохо скрываемым удовлетворением, сказал:

– Валентина, да чего уж тут? Все свои! Ты…

– Однако, для Валентины Матвеевны задумать антигамбит – это чересчур сложный ход, поскольку ее стиль другой, – Строганов прервал Погожина, – и называется он в восточных единоборствах «бросок змеи»: по прямой, по кратчайшему расстоянию… Затем у нас возникли другие подозреваемые. Например, те, кто звонил ей в последние часы перед исчезновением…

Строганов встретился взглядом с Натальей и, улыбаясь, молча смотрел на нее. В конце концов это вывело из себя Михаила.

– Послушайте, вы сказали нам прийти сюда, поскольку собирались… – нервно начал он.

– Так и есть, Михаил Александрович. Вы правильно сделали, что пришли! Да, я собираюсь рассказать, из-за чего пропала Маргарита, кто в этом виноват и где она сейчас! – весело перебил его Арсений.

Я верил в своего друга, в то, что он всегда побеждает, в то, что он знает, как выйти из сложнейшей ситуации… Но скорее бы все это закончилось!

– Дорогая Наталья, я намекаю не на вас, а на другого человека, с которым Маргарита не только созванивалась, но и встречалась! Allora! Идем дальше! Мы установили, и это оказалось весьма затратное расследование, с кем Маргарита гуляла за день до исчезновения…

– Это все абсолютная чепуха! – крикнул было Писков, но Сечкин, положив руку ему на плечо, заставил его замолчать.

– К тому же, – говорил Строганов, рассматривая при этом сталелитейщика, – незадолго до этого мы заподозрили, что к исчезновению имеет отношение человек из ближайшего круга девушки. В списке телефонных звонков были только близкие друзья, родственники и деловые партнеры.

– Георгий! – протрубил отец Ксении, – почему он на меня смотрит? Что за шутки?

Наверно, только я один догадался, что эта «шутка» была мелкой местью Строганова за хамское поведение отца Ксении в прошлую нашу встречу!

– Но вернемся к ее предпоследнему дню, к девятнадцатому апреля! – отвернулся от него Арсений. – Маргарита встретилась с одним человеком в Петропавловской крепости. Они гуляли, и он ей передал довольно любопытную информацию… а именно…

– Дядя Георгий! Это все не так!

– Еще раз вякнешь, я тебя размажу…

Честно сказать, мне было очень жалко Пискова, несмотря на то, что именно из-за его дурацких советов пострадала девушка. Как говорится, благими намерениями выложена дорога в ад…

– Юрий Анатольевич, – говорил Арсений, кивнув на Пискова, имевшего вид, словно после нокаута, – был обеспокоен репутацией Маргариты, которая могла пострадать из-за деятельности ее делового партнера господина Воровского. Он, как известно, частенько заменял оригиналы картин на копии. Эта мысль, видимо, не давала ему покоя, и он в беседе с Маргаритой предупредил ее о возможных проблемах с покупателями картин и о том, что ее репутация под угрозой… и посоветовал ей обсудить эту проблему с Эдуардом Воровским…

Теперь раздался настоящий рык – это переварил информацию Сердюков. Писков попытался вскочить, чтобы объяснить все дяде Георгию, но Сечкин грубо опустил его на место.

– Воровский, как я полагаю, – продолжал свою речь Арсений, – выбирал лохов, которым и втюхивал подделки.

– Георгий! Да Юрий не виноват! – вскричал Сергей Миронович и побагровел. – Все этот гад, Воровский! Давно пора его прижать! Этот говнюк и меня один раз напарил!

Строганов дал высказаться Погожину, после чего, ускоряя темп речи и энергично жестикулируя, продолжил:

– Но дело в том, что Маргариту это очень сильно огорчило, и вместо того, чтобы по телефону разрулить эту проблему с Воровским, она соглашается на встречу с ним, при этом никому ничего не сказав! Маргарита – чересчур честная девушка. Картины для нее, в первую очередь, произведения искусства! А не источник наживы. И ей было стыдно и неприятно, если бы вся эта грязная история выплыла бы на свет божий. Итак, она встречается в ресторане, принадлежащем брату Воровского и, возможно, угрожает ему разоблачением. После чего ей вкалывают инсулин и выбрасывают ее на улицу. К счастью, она остается жива, но, увы, абсолютно без памяти!

– Дима! – проскрежетал Сердюков. – Всех будем… всех зачистим! Падлы!

– Я понял, Георгий Петрович! – живо отозвался Сечкин.

Тут поднялся невообразимый шум, все наперебой выражали свои эмоции и впечатления от услышанного, а Строганов, насладившись своей речью, понял, что зрительный зал становится неуправляемым, и решил закончить свой спектакль.

– Внимание! – гаркнул он и быстро подошел к окну. Повозившись с механизмом, он с жутким скрежетом открыл это окно, которое, вероятно, не открывалось никогда. Потом он высунулся на улицу и стал кому-то махать. Я был ближе всех и первым подошел к огромным панорамным окнам. За мной ринулись остальные. С Невы подул свежий ветер, заставляя колыхаться огромные и тяжелые шторы.