– Тебе лучше, Angrezi?

Она не могла бы ответить, даже если бы захотела, потому что его теплая, покрытая вьющимися волосами грудь была всего в нескольких дюймах от нее, и она могла коснуться его упругого бедра. Его сила была почти осязаемой, все точеные скульптурные черты его лица, полускрытые в темноте, излучали могущество. Пальцы скользнули по щеке, и Баррет закрыла глаза, чувствуя пронзительно острый восторг, наполняющий ее тело. Господи, что случилось с ней?

– Почему ты не сказала мне, что настолько слаба? Она заморгала, пытаясь вернуться в реальный мир.

– Я... я бы справилась сама.

– Справилась? Ты чуть не умерла на ходу, женщина. Когда ты научишься просить о помощи?

– Наверное, никогда. – Даже теперь в ее ослабевшем голосе слышались упорство и непримиримость.

– Упрямая женщина.

Голос Пэйджена прозвучал резко и хрипло. Он слегка коснулся непослушной пряди волос на щеке и провел по теплому изгибу шеи. Она вздрогнула и едва удержалась от стона.

Пэйджен опустился рядом с ней на кровать и обнял ее. Его лицо было близко, и Баррет как будто впервые увидела его губы, не в силах отвести взгляд от четкой линии чувственной нижней губы. Он взял ее за подбородок и повернул к себе.

– Ты чертовски глупо вела себя на тропе. Когда ты перестанешь бороться со мной и последуешь моим советам?

– Советам? Королевским приказам – так будет вернее. Но ее протест прозвучал слабо и неуверенно.

– Возможно, я был излишне настойчивым, – согласился Пэйджен, примирительно улыбаясь.

– Оскорбительно-высокомерен. – Ее голос дрогнул. – Совершенно невыносим. – Внезапно ее глаза потемнели от необычной неуверенности. – Я... я умерла бы, если бы ты не подошел?

Молчание. Потом на скуле Пэйджена дрогнул мускул. Ей было достаточно этого ответа.

– Это означает, что я обязана тебе своей жизнью. Уже в третий раз. Странно, ты совсем не подходишь для роли ангела-хранителя.

– Ты так мало знаешь обо мне, Angrezi. – Его голос обволакивал ее, как горячий ночной воздух. – Но теперь у меня будет время познакомиться поближе. Я не собираюсь отпускать тебя еще очень и очень долго.

В ту же секунду его движения неуловимо изменились, прикосновения стали медленными, более волнующими. И жаркими, они буквально обжигали ее кожу.

– Я думала... Я думала, что ты хотел напугать меня, – сказала она хрипло.

– Правда?

Пэйджен медленно гладил ее волосы.

– Нет. Нет, я не верю в это.

– А зря, Циннамон. – Его голос был бархатно-мягким. – Это должно было напугать тебя.

Баррет вздрогнула, когда его пальцы обнаружили сплетение напряженных мускулов пониже уха и осторожно и искусно стали разминать их. С ловкостью, приобретенной в течение встреч с тысячами женщин в тысячах жарких любовных свиданий, подумала она смутно. Нет, он вовсе не шутил, когда предупреждал ее об опасности.

– И чего же я должна бояться, Тигр-сагиб? Ты собираешься меня жестоко избить? – Повинуясь какому-то безрассудному импульсу, она задержала взгляд на его губах. – Или ты будешь долго мучить меня? Или ты подчинишь меня своей воле?

– Намного хуже, Angrezi. Я буду разогревать твою кровь, пока ты не начнешь со стоном выкрикивать мое имя, пока ты не забудешь обо всем, кроме того, как чудесно нам с тобой вдвоем. Я собираюсь изучить каждый горячий дюйм твоего тела, а когда закончу, я начну снова, действуя языком и зубами. – Его жаждущие глаза заглядывали в самую ее душу. – Я собираюсь овладеть тобой, Циннамон. Так, как мужчина может владеть женщиной. Чтобы мой запах въелся в твою кожу, чтобы следы моих зубов остались на твоих шелковистых бедрах. Чтобы мечты о моем теле постоянно, во сне и наяву, преследовали и мучили тебя.

У Баррет перехватило дыхание. Воздух вокруг них, казалось, искрился от напряжения.

«Ты уже овладел мной. Ты уже завладел моими мыслями, вторгся в мои дни и ночи».

Только гордость заставила ее промолчать.

– Ты догадываешься, правда? Ты уже чувствуешь, как хорошо будет нам обоим.

Баррет нервно глотнула. Сталь его необузданного копья задевала ее бедро. Ее дыхание участилось, и безумие охватило ее мысли. Это было действительно безумие. Джунгли неумолимо обступали их со всех сторон, смертельно опасные, как укус кобры. Как могла она думать о чем-нибудь еще, кроме возможности выжить в такое время? Но наверное, это и был шанс выжить. Ведь она чувствовала себя живой только в сильных руках Пэйджена. Будь она другой женщиной – менее гордой или более опытной, – Баррет могла бы это понять. Но она не могла. Захваченная врасплох, она чувствовала жар, затопляющий ее щеки.

Она закрыла глаза, не в силах устоять перед его испытующим взглядом. Она была только очередной жертвой махинаций Ракели, в конце концов. Как мог Пэйджен думать о ней иначе? Закрыв глаза, она не видела дикой надежды, осветившей лицо Пэйджена. Его пальцы оставили ее волосы, и она задрожала от боли этой потери.

«Лучше уж так, дурочка. Конечно, лучше. Мужчина, подобный байроновскому Каро, безумен, отвратителен и опасен. Пусть будет так».

– О Господи, Циннамон!

Когда первое нежное дуновение воздуха коснулось ее шеи, она едва заметила его, слишком занятая собственными усилиями сохранить контроль над своими эмоциями. Губы Пэйджена коснулись изгиба ее уха. Баррет широко распахнула глаза. Она видела длинные пальцы Пэйджена. Затаив дыхание, она наблюдала, как эти пальцы скользнули вниз, медленно и благоговейно отводя белую ткань, обнажая матовую выпуклость груди и порозовевший сосок.

Она услышала стон Пэйджена, вырвавшийся из его горла. Его сильные пальцы раскрылись, обхватывая ее пышную грудь, трогая напряженный бутон в ее центре. Баррет вздрогнула, когда он обхватил гордый пик ее соска и принялся ласково поглаживать его.

Она должна остановить его. Нельзя безнаказанно испытывать такой необузданный восторг. Забыть обо всем на свете, кроме его прикосновений. Она уже открыла рот, чтобы сказать ему об этом, но только долгий страстный вздох сорвался с губ, когда другая рука поднялась к вороту рубашки и овладела ее второй грудью. Странный напев стал громче. Напряжение сковало ее.

– Ты вся горишь, Angrezi, – прошептал Пэйджен.

Он трогал ладонями ее пышное тело, поглаживая ее ласковыми ритмичными движениями, пока она не начала дрожать и изгибаться навстречу его рукам.

– А теперь ты должна понять, что значит гореть в огне, как ты заставляешь гореть мою кровь.

– Пэйджен...

Это было единственное, что она могла произнести, единственное, что имело смысл в неистовом урагане чувств, под действием которого она сгибалась и дрожала.

– Что... что за безумие охватило меня?

– Тише, моя дорогая, я расскажу тебе. Я буду рассказывать разными словами и на разных языках. Но никакими словами невозможно описать твою красоту.