Но тут начатое стихотворение завершила Химена:

Я велю вам испариться

И в тумане раствориться!

Дружно певшие колдун и его ученик мгновенно превратились в хлопья тумана, их подхватило порывом ветерка и унесло прочь.

Савл отвернулся и, подойдя к Химене, мрачновато проговорил:

— Спасибо за выручку.

— Ну, что бы ты тут без меня делал? — усмехнулась Химена.

Савл кивнул:

— Да, пожалуй, против них надо действовать сообща.

— То есть — двое на двое? — уточнила Химена.

— Именно. И вообще у меня такое впечатление, что мы столкнулись с более серьезной опасностью, нежели предполагали, миледи.

— Это верно, — кивнула Химена и поежилась. — Давай-ка вернемся в наш мир и в наше время, Савл, и уж там все обсудим. Здесь же мне как-то не по себе, неуютно.

— Ничего странного, — понимающе проговорил Савл и огляделся по сторонам. — Откуда мы пришли?

Словно бы в ответ на его вопрос на фоне тумана засверкала гигантская паучья сеть.

— Похоже, нам подсказывают дорогу, — заключила Химена.

— И я так думаю, — сказал Савл и подал ей руку. — Прошу вас, миледи.

Химена взяла его под руку, и они вместе храбро шагнули сквозь паутину.

Гусеница, успевшая прикончить второе яблоко, поползла за ними, но попалась на глаза здоровенному пауку.

Химена покачнулась, но удержалась за руку Савла. В следующее мгновение споткнулся он, и Химене пришлось поддержать его.

А потом Химену крепко обнял Рамон.

— Mi corazon! Я так волновался!

— Приятно слышать, — облегченно вздохнула Химена, прижавшись к груди мужа. И действительно, она была необыкновенно счастлива вновь оказаться в привычном мире.

Савл, однако, был на редкость спокоен.

— Никакие опасности нам не грозили, мистер Мэнтрел. То есть опасности, конечно, были, но леди Мэнтрел с ними потрясающе легко справилась.

— Только с твоей помощью, Савл. — Химена немного отстранилась и привела в порядок растрепанные волосы. — Вернее было бы сказать, милый, что с похитителями детей разбирался Савл, а я исполняла роль его телохранителя.

— С похитителями? — нахмурившись, переспросил Рамон. — Значит, похититель был не один?

Химена кивнула:

— Их было двое. Колдун и его подручный.

— Колдун заявил, что он — жрец Ангра Майнью, — добавил Савл.

— Злого демона зороастрийцев? — в изумлении вскричала Лакшми. — Еще в детстве я знала о них, но за те столетия, что я проспала внутри бутылки, арабы покорили этот народ! Так откуда же этот так называемый жрец мог услышать об Ангра Майнью?

— От своего господина, имя которого — Арьясп, — ответила Химена. — Судя по тому, что о нем говорил похититель наших внуков, я поняла, что он маг-вероотступник.

— Жрец Ахурамазды, ополчившийся против своего бога? — изумилась Лакшми. Рамон обратился к жене:

— И как ты догадалась, что это именно так, дорогая?

— Отчасти потому, что жрец, похититель детей, утверждал, что Арьясп — родом с северных гор, — ответила Химена. — А в горах Персии до сих пор обитают малочисленные общины зороастрийцев.

Савл кивнул:

— Похититель сказал, что Арьясп — истинный потомок древних персов, которые решили, что Ангра Майнью — не какой-нибудь демон, а бог. По словам колдуна, Арьяспу удалось обратить в свою веру множество племен из Центральной Азии за счет посулов завоевания всего мира.

— Чего, — подхватил Рамон, помрачнев, — они вполне могут добиться одним лишь числом, если все эти племена и народы будут сражаться в едином строю. Значит, вы решили, что этот Арьясп — один из магов-отщепенцев?

— Да, — кивнула Химена. — Кто бы еще мог столько знать про Ангра Майнью для того, чтобы превратить этого зороастрийского демона в средоточие новой религии? Кто бы еще мог столько знать о древней магии для того, чтобы обучить ей целый клан жрецов?

— Либо для того, чтобы изобрести извращенную версию этой магии, — добавил Савл.

— Понимаю, — склонил голову Рамон. — Ведь если на то пошло, от корня «маги» и произошло слово «магия», верно?

— Насколько мне помнится с тех времен, когда я в последний раз заглядывал в этимологический словарь, это так, — подтвердил Савл. — Однако он далеко не дурак, этот Арьясп, доложу я вам. Разве он станет рисковать своей шкурой и лично выйдет на поле боя? Ни в коем случае! Он засел где-то в Центральной Азии, морочит голову гур-хану и занимается координацией действий по завоеванию всего мира!

Рамон кисло усмехнулся:

— В каком-то смысле он прав. Ведь когда твоя судьба в жизни после смерти зависит от воли злого божества, поневоле будешь страшиться смерти как огня, правда?

— Естественно, — кивнул Савл.

— А я так думаю, что Арьясп возомнил, будто Ангра Майнью назначит его господином царства мертвых, — угрюмо проговорила Химена.

— Способность людей к самообману порой меня просто потрясает, — покачал головой Савл. — Я и сам в этом смысле — не исключение.

— Но даже повелители демонов подвергаются нескончаемым мукам в загробном мире, — возразила Лакшми.

Савл невольно задумался о том, уж не основано ли суждение Лакшми на личном знакомстве с кем-нибудь из таких особ.

Химена сжала руку Рамона.

— Словом, если мы хотим спасти детей, нам придется сразиться с самим злым гением Орды.

Рамон лишь на секунду побледнел и тут же побагровел от гнева.

— А как же иначе! Но... один из нас должен остаться здесь в качестве кастеляна.

— Признаюсь, я забыла об этом, — немного пристыженно проговорила Химена.

— Леди Мэнтрел непременно должна отправиться на поиски детей.

Химена удивленно заморгала — с чего это вдруг Савл сказал то, что, по идее, должен был бы сказать Рамон?

— В чем дело, Савл? — прищурившись, спросила Химена у Знахаря. — Может быть, ты боишься, что в ваше отсутствие я не смогу одна защитить Бордестанг?

— О нет, нет, вовсе нет! — замахал руками Савл. — То, что вы на это способны, вы прекрасно доказали, когда Мэт и мистер... то есть, простите — лорд Мэнтрел были в отлучке и помогали в Ибилии королю Ринальдо. Просто мне так кажется, что теперь очередь лорда Мэнтрела поработать кастеляном.

— Благодарю за высокое доверие, — суховато отозвался Рамон. — Но что-то подсказывает мне, что не только поэтому ты предпочитаешь леди Мэнтрел в качестве товарища по странствиям? Только честно и откровенно.

— Честно и откровенно — да, не только поэтому, — ответил Савл, и можно было не сомневаться, что он не кривит душой. — Невзирая на все мои усилия, в глубине души я остаюсь сексистом и искренне верю, что женщины лучше понимают во всем, что связано с детьми, чем мужчины.