– Что ты хочешь, дикий народ. – Я махнул рукой. – Им бы антилоп пасти да ананасы выращивать, а они в гражданскую войну играют. Только посмотри, куда мы попали! Если вот это безобразие считается апартаментами верховного правителя, о чем может вообще идти речь?

Действительно, пустой холл, где мы очутились, не вызывал даже малейшего трепета перед его величием. Потому что величием тут и не пахло. Какой там храм верховной мысли, какой оплот верховной власти! Помещение скорей напоминало переднюю при ресторане средней руки. Потертый ковер на полу, обилие колонн, украшенных безвкусной лепниной. Там и сям – низкие скамеечки, словно на вокзале.

Только витражное панно во всю стену могло олицетворять государственный пафос, да и то с натяжкой. Цвета в нем преобладали «кислотные», а мотивы мифологические. Уродливые гоблины с копьями и щитами преследовали невиданных зверей, чьи тела поражали безобразием. В небесах горели одновременно звезды, солнце и лица то ли богов, то ли демонов. Деревья походили на гнилые грибы, а травы – на вставших на дыбы зеленых и желтых червей. По периметру витража вился орнамент: змеи хухум, вцепившиеся друг дружке в хвосты. Несколько фрагментов панно были выбиты, и сквозь дыры виднелся какой-то полутемный зал.

Пока я, как убежденный ценитель искусств, изучал это творение, орк успел не только осмотреться, но и заметить кое-что важное.

– Смотри-ка, мужик, и здесь эти транспаранты! – воскликнул он.

В самом деле, все колонны внутри холла снизу доверху были обклеены знакомыми призывами расстреливать всех подозрительных личностей.

– Хреновое дело, – сказал я. – Веришь, брат, мне сейчас ни капли неохота объяснять местным охранникам, кто мы и откуда. Одна надежда – кого-нибудь из наших повстречать.

– Повстречаем! – убежденно высказался Зак. – Я слышал, большая часть внутренней стражи у Волосебугу как раз из «небесных повязок».

– Ну, это ясно. Дурак не стал бы правителем целой страны. Волосебугу соображает, что солдаты киафу годны только для представления земным журналистам. Типа «бравая гоблинская гвардия, оплот мира и порядка». – Я пренебрежительно сморщил нос. – А по сути – те же безмозглые бараны, что и у Черного Шамана. Только вооружены лучше.

– Суров ты, мужик. Хорошо, что наш полковой особист не слышит. А то бы живо тебя за неполиткорректные высказывания прихватил. К аборигенам следует относиться уважительно и трепетно. Будь они хоть тупей ботинка.

– Политкорректность? Что за религия такая? – хохотнул я. – В русском языке даже названия такой фигни нету.

– Кучеряво живете, – позавидовал Зак.

– Грех жаловаться. Слушай, мы уже пять минут тут стоим, как два истукана, и до сих пор ни одна собака не подбежала обнюхать.

– Думаешь, здесь собаки водятся? – в беспокойстве закрутил головой орк. – Наср, ты же знаешь, что у меня фобия. Помнишь, как вчера возле скотобойни нас чуть не загрызли? Так вот, еще минута, и я бы точно сошел с ума! Или в штаны напустил бы!

– Да вряд ли тут собак держат, – успокоил я орка. – Я просто фигурально выразился. «Собаки» в смысле сторожа.

– А-а-а! Значит, уже можно шевелиться?

– Нужно, брат. Пойдем искать своих, раз они к нам не выходят. Предлагаю двигать направо и дальше по лестнице.

Я указал на стеклянные двери. За ними виднелись широкие ступени под зеленой ковровой дорожкой.

– Так ведь и слева лестница. Точно такая же.

– Ну, прямо задача для буриданова осла. Умри, не выберешь. – Я подтолкнул товарища вправо и на ходу начал поучать: – Запомни, мой невежественный друг! В незнакомом месте бери на вооружение правило буравчика. Оно же – правило правой руки. Так даже древнегреческий Тесей из лабиринта выбрался, когда Минотавра завалил.

– Разве? А я припоминаю какую-то бабу с клубком ниток.

– Это у тебя ложная память, – пренебрежительно сказал я. – Последствия клеймления шаманским тавром. Как оно, кстати, не беспокоит?

– Трудно сказать. Чешется меньше, но ведь главное-то не в чесотке. Главное – в колдовстве. А это штука такая – таится-таится, а потом раз, и гейм овер. Собственные руки задушат… Сначала тебя, потом меня.

– Да ты опасен, брат. Смирительная рубашка – вот что тебе поможет.

Лестница вела как вверх, так и в подвал. Кроме того, на площадке брал начало длинный коридор с чередой дверей слева и множеством картин справа. Решив, что в подвале ничего интересного быть не может, а верхние этажи подождут, мы двинулись по коридору.

Все выходящие в него двери были однотипны и снабжены табличками с пятизначными числами. Порядок нумерации озадачивал. За комнатой номер 53216 шла комната 00012, а следом – 33344. Мы проходили мимо без единой попытки выяснить, что находится за этими безликими прямоугольниками из дерева. Обоим было ясно, что в комнате, обозначенной числительным, теплого приема не встретишь. Зато когда одна из табличек вдруг сообщила: «Секретариат» – мы, как по команде, остановились.

– Вот оно! – обрадовался Зак. – Где секретарь, там телефон, Интернет и аська. Или хотя бы почтовые голуби. Отсюда мы наверняка сможем связаться со своими. Как думаешь, мужик?

– Точно так же, – согласился я. Я поправил бандану, воротник, посоветовал: – Улыбайся шире, брат, секретари это любят… – и толкнул дверь.

В помещении было очень жарко и пахло типографской краской. Две симпатичные гоблинши, раздетые почти до исподнего, но все равно блестящие от пота, работали на гигантских печатных машинках. Печатали они сноровисто, с огромной скоростью. Готовые тексты так и летели из нелепых агрегатов.

Чуть поодаль столь же потный и полуголый, но куда менее привлекательный гоблин в наушниках изготовлял знакомые плакаты. Он бросал на большой железный стол лист бумаги, затем испачканный трафарет и начинал возить сверху скрипучим роликом. Через пару секунд плакат был готов. Мужик пристраивал его на одну из множества бумажных кип и принимался за новый.

– Привет, красавицы! – гаркнул сияющий, как золотая кордоба, Зак. – Попить найдется?

Не отрываясь от занятия, одна из гоблинш мотнула головой в угол:

– Там, в ведре.

– Вот так здрасьте! А как насчет того, чтобы угостить усталого воина из пленительных ручек?

– Ага, сейчас! Каждого угощать – руки отвалятся, – сварливо проговорила вторая. – Хочешь – пей, не хочешь – вали.

– А что это вы такие недружелюбные? Посмотрите внимательней, какие парни зашли. Супермены! Разве вам такие когда-нибудь раньше встречались?

Девушки на секунду прервали занятие, лениво оглядели нас и вернулись к своим аппаратам.

– Мы, солдатик, всяких повидали, – сказала первая, заправляя в принтер бумагу. – И во всяких видах.

– Только таких, которые нашу работу сделают, ни разу, – добавила вторая. – Так что давайте без проволочек. Хлебайте водичку – и до свиданья.