И снова мысли Сырца побежали по спирали. Друзей у него всегда было много. Куда они подевались? После колонии мало кто смог подняться с колен, все давно вышли в расход. Жизнь безжалостно раскидала несостоявшихся стиляг по канавам. Тамара прекрасно устроилась, она научилась жить без любви, а Сырец научился жить без Тамары. Володя нетерпеливо запрыгал по прошедшим годам, как по кочкам; суд, колония, автохозяйство, Семеныч. Стоп. На этом месте можно слегка притормозить. В автохозяйстве прошли его лучшие годы, и это были самые прекрасные годы его жизни, но Семеныча больше нет, теперь опереться не на кого. Сырец в отчаянии вскочил, беспокойно забегал по квартире. Он, наконец, осознал, как безнадежно одинок. У него никого нет на этом свете. Есть Семен, но он еще юн и мал, и он далеко отсюда. Все остальные годы и люди не в счет. Еще есть Аркаша, но он весь хлипкий и мутный, как болотная жижа. Сырец долго метался по квартире, ему нужно было понять, как он будет жить дальше. В одиночку не вытянуть эту ношу, но он никого не нашел в своей памяти, никого, на кого бы смог переложить хотя бы небольшую часть невыносимого груза. Он остановился у окна и посмотрел на улицу. Внизу копошились люди, сверху не видно было, что они делают, все куда-то бегут, о чем-то заботятся, чем-то занимаются, но чем занимаются и куда бегут – непонятно. Он отошел от окна с принятым решением. Он так же мал, как все остальные, его тоже не видно с высоты, и его суета важна только для него самого. Другим она неинтересна. Но он справится с бедой. Справится. Справится. Справится. Володя мысленно повторял привычные слова, стараясь не сбиваться с внутреннего ритма. Наконец, он произнес эти слова вслух. «Я справлюсь!». Звуки собственного голоса удивили и испугали его. Он говорил чужим, незнакомым голосом. Володя вздохнул. Впереди были трудные дни. Сырец не знал, надолго ли растянется его беда, но он точно знал, что справится с любой из своих бед.

* * *

Сначала он решил проведать Аркашу. Двоюродный брат слегка изменился в лице, увидев в дверях Володю, видимо, ждал кого-то другого. Но Аркаша быстро овладел собой, весь встрепенулся, заметался, заюлил, встречая нежданного гостя.

– Заходи, Вован, тут такие дела! Посмотри, что натворили, гады, – и он махнул рукой в сторону кухни.

Небольшое и не совсем опрятное помещение кухни выглядело весьма плачевно, перед взором Сырца предстали сломанные дверцы антресолей, разбитая мебель, осколки разбитой посуды на полу. Он глянул в пустое чрево антресолей, распахнутые настежь дверцы свидетельствовали о том, что никаких денег там больше не было. Пусто. Темно. Из антресолей выглядывала нищета. Казалось, она смеялась над ним.

– Как это случилось? – с трудом скрывая раздражение, сказал Сырец.

Что-то неуловимое сквозило в движениях Аркаши, он старательно прятал взгляд, косил глазами куда-то вбок, всеми силами стараясь не натолкнуться на взгляд Сырца.

– Пришли, позвонили в дверь, я открыл, их было трое, все в масках, меня сбили на пол, проскочили вперед, сразу на кухню, полезли в антресоли, нашли деньги, на прощанье все разбили, – скороговоркой зачастил Аркаша, словно спешил побыстрее вывалить на Сырца все неприятное.

– Откуда они узнали про деньги? – нахмурился Сырец.

Ему было от чего хмуриться, он уже знал, что на пустой вопрос получит такой же ответ. Кто эти трое в масках? Их никто не знает, откуда они, кто такие – неизвестно. Правда, Сырец просил Аркашу никому не рассказывать о спрятанных деньгах, даже жене. Обещал заплатить ему за молчание. О деньгах в антресолях знали только два человека. Аркаша и Сырец.

– Не знаю, – растерянно развел руками Аркаша.

И в этот миг Сырец поверил ему. Слишком искренен был родственник. Чрезмерно длинные руки беспокойно завертелись в разные стороны, напоминая сказочную ветряную мельницу, диковато блуждающие глаза, стремительно набирая скорость, тревожно перебегали с пола на потолок, вид у Аркаши был потерянный, и весь он какой-то странный, больной, что ли.

– Ладно, Аркаша, я найду их, найду обязательно, – пообещал Сырец и ушел, не обратив внимания на блуждающий взгляд родственника. Аркаша растерянно продолжал вертеть руками, пытаясь схватить что-нибудь со стола, но ничего не успевал взять, руки пролетали мимо предметов. Еще долго стоял Аркаша в кухне, изредка взглядывая в разоренные старые антресоли. Он надеялся увидеть там что-нибудь, но так ничего и не нашел.

С Зойкой они встретились в кафе. Было странным видеть женщину, с которой был близок, в толпе, среди чужих людей. Она выглядела великолепно, но вела себя нервно, будто боялась чего-то. Зоя со страхом озиралась по сторонам, она была переполнена страданием. Из ее глаз прямо на стол выплескивалась тревога. Сырец скривился. Зойка никогда не умела держать себя в руках.

– Успокойся, сядь, не дергайся, – угрюмо посоветовал Сырец, украдкой оглядывая посетителей.

Ее тревога невольно передалась ему. Но в кафе было малолюдно, рядом за столиком сидели какие-то девицы, чуть поодаль – группа студентов с конспектами. В зале никого не было, кто мог бы вызвать опасения.

– Ты думаешь, что это я тебя сдала бандитам? – сказала она, чиркая сломанной зажигалкой.

Володя поднес ей пламя из своей, потом прикурил сам, он молчал, не зная, что ответить Зойке. Сырец был уверен, что это сделала она, иначе откуда все эти сны, эти предсказания на будущее?

– Думаю, что да, это сделала ты, – сказал Володя и глубоко затянулся, выдыхая дым, закашлялся.

Зойка быстро-быстро покусала губы, потом нервно покрутила носом. «Ведет себя, как бешеная белка, – подумал Сырец, – наверное, своим бабьим умишком хочет соорудить для меня ловкий ответ». Володя всегда видел в ней фантазерку и плутовку. Он даже любил в ней эти качества. Они всегда казались ему милыми, очень женскими. Зойка могла пойти на неблагородное дело не только ради корысти, но и ради интереса. Она ведь рьяная любительница разных сериалов, обожает с упоением смотреть разные истории про рыцарей и ментов.

– Тогда я пойду в милицию и напишу заявление на себя, – решительно заявила Зойка после долгого молчания.

Сырец оторопел. Он смотрел на нее, но видел только быстрые движения губ и ноздрей, перед ним не было женщины, с которой он спал, делил свой кров и пищу. За столом сидела чужая и незнакомая девица. Сырец помотал головой, сбрасывая наваждение.

– Никуда ходить не надо, и писать ничего не нужно, успокойся, – сказал Сырец, резко поднимаясь.

Он больше не мог переносить этой женщины. В таком состоянии она была опасна для него. Долгие разговоры с ней ни к чему хорошему не приведут.

– Ты уходишь, а как же я? – жалобным голоском заныла Зойка, когда увидела удаляющуюся спину Сырца.

Не оборачиваясь, Володя поднял в прощальном привете правую руку, дескать, бывай, до скорого. Он снова остался один. Сырец знал, что эти трое где-то рядом, что совсем скоро они дадут о себе знать, а у него слишком мало времени. И ему нужно дознаться первым – кто это такие, откуда они взялись, почему считают, что он им задолжал. Он должен найти их первым. Если они придут раньше, ему конец.