– Деликатно и тонко! – передразнила его старуха. – Вот Мариса умела показать силу! У нее был характер. Да она была настоящим мужчиной, каким ты никогда не станешь!

– Моя сестра мертва, maman. А я жив и могу управлять ходом событий. Я рассказываю вам о том, что собираюсь сделать, потому что вы, к сожалению, не проживете достаточно долго, чтобы это увидеть.

Его мать принялась всхлипывать.

– Почему ты так со мной разговариваешь? Это жестоко…

– Я всю жизнь мечтал об этом.

– Купаться в детских обидах, – пробормотала она, промокая глаза и нос кружевным платочком, – в этом весь ты. У меня есть могущественные друзья, Марсель. Пьер Бино приходил на прошлой неделе. Следи за своим поведением, мальчишка!

– Я слушаю тебя и слышу его голос. Ты спала с этим старым бараном, когда я был ребенком. Ну и парочка из вас вышла бы!

Она захныкала и попыталась сесть повыше. Он не стал ей помогать. Деймон-ящерица лежал на подушке, тяжело дыша.

– Сиделку! – потребовала старуха. – Мне плохо. Если бы ты знал, как я несчастна. А ты приходишь только чтобы мучить меня!

– Мне как раз пора уходить. Скажу сиделке, чтобы дала тебе снотворный настой.

– Нет! Нет-нет-нет… такие ужасные сны!

Деймон тихо взвизгнул и попытался спрятаться у нее на груди, но она отпихнула его.

Деламар встал и огляделся.

– Здесь бы неплохо проветрить, – заметил он.

– Не говори гадостей!

– Что ты сделаешь с девочкой, когда я тебе ее добуду?

– Вытрясу из нее правду. Накажу. Заставлю сожалеть. А потом, когда я сломаю ее волю, я дам ей образование – правильное образование. Объясню ей, кто она такая и каковы должны быть ее приоритеты. Вылеплю из нее ту женщину, какой должна была стать ее мать.

– А Бино? Какую роль он будет играть в этом образовательном мероприятии?

– Марсель, я от тебя устала. Ты представления не имеешь, как я страдаю.

– Я хочу знать, что Бино намерен сделать с девочкой.

– Он не имеет к этому никакого отношения.

– Еще как имеет. Этот человек глубоко испорчен. От него так и разит тайными пороками.

– Пьер Бино – мужчина. Ты все равно не знаешь, что это такое. И он меня любит!

Деламар расхохотался. Он нечасто это делал. Мать ударила по простыне костлявыми кулаками, так что ее деймон подскочил и перебрался, спасаясь, на столик у кровати.

– Неужели нас ожидает свадьба на смертном одре? А потом он получит твои деньги, а с ними и девчонку. Прости, я, кажется, буду слишком занят и не смогу прийти.

Деламар широко распахнул одно из окон, и в него тут же ворвалась ночь.

– Нет, Марсель! Прошу! Не будь таким гадким! Я умру от холода!

Он наклонился, чтобы поцеловать ее на прощанье. Она из последних сил отвернулась.

– Прощайте, maman, – сказал он. – Бино стоит поторопиться.

* * *

Оливье Бонневиль не сказал всей правды – впрочем, как всегда. Он пытался использовать новый метод – и потерпел неудачу только потому, что новый метод для этого задания почему-то не подходил. Лире удавалось каким-то образом блокировать все его попытки. Еще одна причина злиться на нее, однако вместе со злостью росло и любопытство.

Будучи человеком подозрительным, не только по привычке, но и в силу характера, Бонневиль не хранил алетиометр дома. Опытному вору, да еще нанятому La Maison Juste, ничего не стоило проникнуть в его квартирку из двух с половиной комнаток. Поэтому Бонневиль хранил драгоценный инструмент в частном сейфе «Банка Савойяр» – заведения очень закрытого, даже, можно сказать, невидимого. Простую медную табличку «Б. Сав.» на неприметной двери где-то на Рю де Берн никогда не полировали.

Рано утром на следующий день Бонневиль прибыл в банк, назвал имя (разумеется, ненастоящее) и пароль. Клерк проводил его в хранилище и удалился.

Бонневиль достал алетиометр, положил в один карман, а в другой – толстую пачку банкнот. В ячейке сейфа остался только один предмет – ключ без бирки, который открывал другой сейф в другом банке.

Двадцать минут спустя он уже покупал билет в кассе Национального вокзала. Разумеется, ему было плевать на то, что Деламар запретил пользоваться новым методом. Он все равно им пользовался. Во время последнего сеанса, когда, действуя по старинке и сверяясь с книгами, он узнал, что Лира направляется на Восток, и, судя по всему, одна. Новый метод не давал о ней никакой информации; к тому же головокружение и тошнота казались ему, как и той, на кого он охотился, почти невыносимыми. Возможно, будет легче, если работать с алетиометром недолго, с более длинными паузами между сеансами.

Ну и, конечно, всегда оставался старый метод, не требовавший вообще никаких физических затрат. Как только поезд доберется до Мюнхена, он снимет номер в дешевом отеле и начнет полномасштабные поиски. Будь у него полный набор книг, все получилось бы быстрее (хотя и не так быстро, как с новым способом)… Ему, однако, удалось прихватить с собой два справочника: оригинальную рукопись «Clavis Symbolorum» Андреаса Ретцингера и единственный сохранившийся экземпляр «Alethiometrica Explicata» Спиридона Трепки, до недавнего времени благополучно хранившийся в библиотеке Приората Святого Иеронима в Женеве. Теперь Трепка ехал с ним – без своей красивой кожаной обложки. Обложка и сейчас стояла на библиотечной полке, обнимая совершенно нечитабельные, зато подходящие по размеру мемуары какого-то наполеоновского генерала, которые Бонневиль приобрел на уличном книжном развале. Рано или поздно – скорее всего, рано – пропажу обнаружат, но Бонневиль к тому времени уже вернется в Женеву с победой и славой. Таков, во всяком случае, был план.

* * *

Кто-то тряс ее за плечо.

– Лира! Лира!

Голос принадлежал Ма Косте. В открытую дверь каюты лился свет, рядом был кто-то еще… – Фардер Корам! – и тоже что-то говорил…

– Поспеши, девочка! Просыпайся!

– Ч-что такое? Что происходит?

– Суд консистории, вот что! – сказала Ма Коста. – Они нарушили перемирие и вторглись на Болота. Целых десять кораблей, и…

– Тебя нужно срочно отсюда убрать, Лира, – перебил ее Фардер Корам. – Одевайся скорее.

Лира выскочила из койки, Ма Коста посторонилась, и Фардер Корам протиснулся мимо нее обратно на палубу.

– Что… откуда они узнали?

– Скорее, девочка, накинь вот это, прямо на сорочку – да кому какая разница!

Старая цыганка сунула Лире в руки платье. Та натянула его через голову и все еще в полусне начала запихивать в рюкзак свои вещи, разбросанные по всей каюте.

– У Корама есть человек с быстрой лодкой, он увезет тебя отсюда. Его зовут Терри Безник, ему можно доверять.