Лира озиралась по сторонам, пытаясь сообразить, что жа она забыла. Но нет, вещей у нее было немного, и она взяла всё. Пан! Где Пан?! Потом она вспомнила, и сердце пропустило удар.

– Всю жизнь я только тем и занимаюсь, – пробормотала она, качая головой, – что доставляю цыганам неприятности. Простите меня…

– Ну, хватит! – Ма Коста обняла ее так крепко, что чуть не задушила. – А теперь убирайся, да поспеши!

Фардер Корам стоял посреди камбуза, опираясь на две палки сразу: его тоже явно только что подняли с кровати. В воде за бортом тихо и недовольно рокотал мотор.

– Терри Безник – хороший человек, – сказал старик. – И ситуацию понимает. Он знает все местные канавы и протоки и быстро доставит тебя в Кингз Линн, там сядешь на паром. Но ты должна бежать во все лопатки, Лира! То, что я дал, у тебя с собой?

– У меня… да… ох, Фардер Корам! – Она кинулась ему на шею и почувствовала, как хрупки его кости.

– Торопись! – крикнула Ма Коста. – Я уже слышу выстрелы!

– Спасибо! Спасибо! – бормотала Лира, переваливаясь через борт лодки, туда, где ее подхватили новые руки.

Ей помогли спуститься в трюм пришвартованного рядом катера из темного дерева, с погашенными огнями.

– Мастер Безник?

– Держись крепче.

Лица лодочника в темноте было не разглядеть. Кажется, он был широк в плечах, одет в тяжелую куртку, на голове кепка. Он запустил двигатель, тот заревел, как тигр, и лодка рванулась вперед.

Пантелеймон сошел с «Эльзы» в Куксхафене, когда вся команда была слишком занята, чтобы заметить его. Капитан Флинт действительно продал винт на острове Боркум, как и предсказывал тот матрос, и отказался делить выручку поровну, заявив, что как судовладелец рисковал гораздо больше, чем старший помощник. В отместку помощник стащил у капитана бутылку виски и мрачно залег с ней в койку. В часе пути от Боркума винт самой «Эльзы» приказал долго жить – вал треснул от намотавшихся на лопасти водорослей, – и машинный отсек залило. Впрочем, шхуна кое-как доплелась до Куксхафена: всю дорогу матросы, чередуясь по двое, откачивали воду, а старпом присматривал за ними и ворчал. Пан завороженно наблюдал: на таком судне, как «Эльза», было нетрудно затаиться и наблюдать за всеми исподтишка.

Под вечер они пришвартовались у пристани, в конце которой стоял старый каменный склад. «Пассажиров», о которых говорил матрос, держали на складе, чтобы они не вздумали подняться на борт, пока не заменят вал. Все это дело с «пассажирами» требовало чрезвычайной осторожности и скрытности. Сколько продлится ремонт, было непонятно. Флинт знал одного человека, у которого была нужная деталь, но человек этот то ли уехал на время из города, то ли угодил в тюрьму, а его помощник давно точил зуб на Флинта и наверняка заломил бы цену. Пан не стал дожидаться, чем все закончится. Как только стемнело, он выскочил из своего укрытия, сбежал по трапу и растворился в портовых тенях.

Теперь оставалось только найти реку и вверх по течению идти до Виттенберга.

* * *

Лира сидела в салоне на носу парома, битком набитого пассажирами. Паром шел в Голландию, во Флашинг. Лира и рада была бы занять место снаружи, подальше от чужих глаз, но на палубе было нестерпимо холодно. Поэтому приходилось мириться с духотой и вонью машинного масла, несвежей еды, курительного листа, пива и грязной одежды, не говоря уже о запахе, настойчиво напоминавшем о том, что здесь недавно кого-то стошнило. Узкие и длинные антарные лампы под потолком противно мигали, заливая салон мертвенным светом, от которого негде было укрыться. Еле протиснувшись сквозь толпу у дверей, Лира отыскала сидячее место в дальнем углу.

Вопреки ее опасениям, никто не забил тревогу, обнаружив, что при ней нет деймона. Большинство пассажиров и членов команды занимались своими делами, успокаивали орущих детей или просто устало стояли, глядя в одну точку. А те немногие, кто все же почуял неладное, ограничивались парой слов себе под нос или жестом, отвращающим беду. Лира делала вид, что ничего не замечает, и старалась не привлекать к себе внимания.

Вскоре ей бросилась в глаза одна компания – несколько мужчин, явно путешествовавших вместе. Все в простой, но добротной и теплой одежде, говорили между собой по-валлийски и держались уверенно и спокойно. Лира внимательно за ними наблюдала, потому что двое из них окинули ее оценивающим взглядом, когда она пробивала себе дорогу через толпу в дверях, и что-то сказали друг другу, а потом снова уставились на нее. Их спутники в это время заказывали напитки – надо сказать, недешевые, – и громко смеялись. Если бы с ней был Пан, можно было бы поиграть в детектива, гадая, чем эти люди занимаются. Но Пана сначала нужно было разыскать, да еще и помириться с ним, чтобы все стало по-прежнему… Хотя, возможно, по-прежнему больше не будет никогда.

«Ну и что, – сказала себе Лира. – В эту игру можно играть и в одиночку!» И, притворяясь дремлющей, продолжила наблюдать за валлийцами.

Очевидно, это друзья или коллеги. Все примерно одного возраста – лет сорока или немного за сорок, – и, похоже, много двигаются, а не просиживают штаны в конторах: все подтянутые, крепкие и, несмотря на качку, держат равновесие не хуже гимнастов. Может быть, солдаты? Не исключено… но нет, волосы слишком длинные. Да и лица не загорелые, как у тех, кто работает на воздухе. Зарабатывают хорошо – судя по одежде и заказанной выпивке. Ну и потом, вся компания явно не вышла ростом – солдаты обычно повыше…

На этом ее размышления были прерваны, потому что справа от нее на сиденье втиснулся грузный мужчина средних лет. Лира попыталась подвинуться, дать ему больше места, но по левую руку на скамье спала дородная женщина, которая даже не пошевелилась, когда Лира пихнула ее в бок.

– Ничего страшного, – сказал мужчина. – В тесноте, да не в обиде, верно? Издалека едете?

– Не-а, – равнодушно ответила Лира, не глядя на соседа.

Но не обращать внимания на его деймона было невозможно: маленькая юркая собачка, коричневая, в белых пятнах, с любопытством обнюхивала Лирин рюкзак. Подхватив рюкзак с пола, Лира пристроила его к себе на колени и крепко обхватила.

– А где ваш деймон? – спросил сосед.

Лира повернулась и смерила его презрительным взглядом.

– Что-то вы какая-то недобрая, – нахмурился он.

Девять лет назад, когда она путешествовала по Арктике и Пан всегда был рядом, Лира запросто отделалась бы от приставучего соседа: сказала бы, что болеет чем-то заразным, или что едет на похороны матери, или что за ней вот-вот придет отец, а отец у нее настоящий убийца… Эта выдумка однажды отлично сработала.

Но теперь ей чего-то не хватало для таких историй – изобретательности, задора или веры в себя. Она устала, была одинока и боялась вообще всего, даже этого самодовольного типа с дурацкой собачонкой, которая уже вовсю тявкала и пыталась запрыгнуть к нему на руки.

– В чем дело, Бесси? – он поднял собачку, потрепал по голове и стал внимательно слушать, а та зашептала ему на ухо. Лира отвернулась, но все равно видела, как он шепчется со своим деймоном, глядя на нее.