Затрубили трубачи, забили в барабаны барабанщики, народ перестал разговаривать и устремил взоры на колдуна.

— Мы собрались здесь в этот дивный солнечный день, чтобы казнить смутьяна и организатора городских беспорядков! — объявил он. Толпа ошарашенно смотрела на его повязку. В ее представлении ранить колдуна можно было чем-то исключительно запредельным и опасным. — Мы тяжелой ценой захватили его во вчерашней битве, как видите, даже я пострадал!

Взоры толпы перешли на гордо сложившего руки на груди Кащея. Человек, сделавший то, что раньше казалось невозможным, был гораздо опаснее самого колдуна. Это завораживало. Появление врага у врага — всегда светлое событие.

— Пока мы праздновали победу над химерами, этот негодяй устроил побег особо опасных заключенных из городской тюрьмы, — распинался колдун. — Но, к счастью, многих мы успели поймать и вернуть на законное место. Мы прижали его к стенке, и он, ослепленный жаждой разрушения, предпринял попытку покушения на вашего справедливого государя!

— Это на кого это? — нагло встрял Кащей. — Я воевал только с тобой!

По толпе прошел изумленный гул.

— На меня, идиот! — рявкнул колдун.

— Да какой ты государь? — изумился Кащей. — Так, собака недорезанная! Или ты вчера успел придушить короля?

Самые эмоциональные горожане стали падать в обморок. Остальные храбро распахнули варежки и округлили глаза. Равнодушно взиравших не осталось. Колдун начал краснеть на глазах. Того и гляди дым из ушей повалит.

— Заткнись! — прорычал он, — Я не договорил!

— Да ради бога! — отмахнулся Кащей. — Псинка лает — ветер носит.

Потерявших сознание стало значительно больше. Гвардейцы и стражники и те еле стояли на ногах. Впрочем, они и до этого не особо крепко стояли… Обстановка на помосте явно накалялась. Колдун медленно сходил с ума, но все еще, желая казаться справедливым, пытался спокойно договорить и вынести приговор.

— Некультурный, грубый варвар покусился на самое святое, что у нас есть, — на нашу свободу! Он хотел отнять ее у нас и завладеть троном, чтобы править нами жестокой рукой!

— Куда мне до тебя! — подал реплику с места Кащей.

— Заткнись и слушай! — в очередной раз рявкнул колдун. — Успокойте грубияна!

Желающих не нашлось — за ночь весть о неминуемых последствиях самой робкой попытки утихомирить нового пленника разнеслась среди всех физических усмирителей.

— Договаривай, юродивый! — милостиво разрешил Кащей. — Раньше начнешь, раньше закончишь.

Колдун пробормотал себе под нос что-то чрезвычайно угрожающее. Привыкший к всеобщему повиновению, он уже начинал бояться этого странного человека, запросто извалявшего его в грязи и не теряющего присутствия духа даже перед смертью.

— И сегодня мы, — колдун говорил, обращаясь к малой кучке оставшихся в сознании экстремалов, — свершим возмездие и покараем его!

— Закругляйся, пустобрех несчастный! — зевнул Кащей. — Спать тянет.

— Недолго осталось! — злорадно ответил колдун. — Стража! Приведите людей в сознание! Я хочу, чтобы все видели смерть злодея! Палач, приступай!

Палач послушно подвел Кащея к плахе.

— Погоди, — сказал вдруг колдун. — Я хочу насладиться триумфом. Стража, привести пленника! Эй, храбрец! Смотри, кто у меня есть! Думал, всех освободил? Думал, что ты самый хитрый? А вот и нет! Смотри на дворцовый балкон! Находясь в аду, ты будешь вспоминать его лицо, потому что ты не сумел его спасти и он проклянет тебя за это!

Кащей поднял голову: гвардейцы вывели Иванушку.

— Если тронешь его хоть пальцем, я тебя в бараний рог согну! — твердо пообещал он.

— Ты меня не испугаешь! — рявкнул колдун.

— Ты и так дрожишь, как последняя крыса, — презрительно бросил Кащей.

— Отрубите ему голову! — не выдержал колдун.

— Кащей увидел, как Иванушка закрыл ладонями лицо.

— Смотреть! — рявкнул Ортокс. Гвардейцы схватили руки мальчишки и оторвали их от лица. Кашей закричал:

— Слушайте меня все! Вчера вечером я спас ваш город от неминуемой смерти! И что я получил взамен? Вместо благодарности меня привели на эшафот и собираются отрубить голову! А теперь слушайте меня очень внимательно! На ваш мир пало проклятие, и этим проклятием стану я! Вы засадили в тюрьму ни в чем не повинных людей, путешественников из дальних краев, и за это я принесу в ваши дома смерть! Страшитесь моего гнева, ибо я вернусь после своей смерти и страшно отомщу за свою гибель!

— Ха! — презрительно бросил колдун. — Пустая бравада!

Площадь кисло засмеялась, никто не поверил, но испугались все. Люди всегда боятся того, во что не верят.

— Отрубите ему голову! — приказал Ортокс. — И покончим с этой комедией,

— Ты — первый, Ортокс! — сказал Кашей. — Помни об этом.

— Неужели ты думаешь, что я поверю в твое бессмертие, Кащей? Не смеши людей! Палач!

* * *

… И палач взмахнул топором…

* * *

… Последнее, что увидел Кащей, — Иванушка зажмурил глаза и отвернулся…

* * *

… И наступила мгла…

* * *

Чернота.

Нет звезд. Нет света. Нет ветра.

Мертвая тишина.

Пространство.

Нет пространства.

Что-то мешает рукам…

Мешало.

Веревка какая-то…

Ровные стены и потолок. Низкие, прямоугольные. Впрочем, нет. Стенки угловатые. Кругом ткань.

Под головой тонюсенькая подушка.

… Взмах топора…

Ага, вот оно!

Колдун.

Казнь.

Незаконченное дело.

Иванушка.

Замок, вампиры, царевна Мария, братья-царевичи, заброшенный город, фотография.

Моя фотография.

ТАЙНА.

Хохочущий колдун.

* * *

Я понял, где нахожусь. Ортокс решил не рисковать. Допуская, что невероятное все же может случиться и я в самом деле оживу, он решил избавиться от меня раз и навсегда самым распространенным способом — похоронить. Гроб узкий, повернуться невозможно. Ударить можно, но толку будет мало. Придется долбить долго, очень долго. За это время случится всякое. Нет времени на промедление. Надо действовать.

Удар, еще удар, по касательной, опять по касательной, иначе бить просто невозможно. Колдун предусмотрел все. Сволочной колдун. Но не предусмотрел одного: я буду бить до тех пор, пока не умру. А когда умру, то снова воскресну и опять буду бить.

Год, два, сто лет, но я добьюсь своего. Я выберусь из заточения.