Примерно через двадцать минут у меня есть все необходимое, и я несу это на подносе вверх по ступенькам. Когда я открываю дверь локтем, Хейли по-прежнему спит в постели. Острожно ставлю поднос на тумбочку и сажусь рядом. В этот момент она издает звук, похожий на тихое хныканье. Я застываю. Лицо ее исказилось, как будто ей больно. Осторожно кладу руку на плечо и слегка встряхиваю Хейли. Она вздрагивает и садится так резко, что я пугаюсь.

– Эй… – я предупреждающе поднимаю руки, но не уверен, что трогать ее в этот момент хорошая идея. – Все в порядке?

– …дурацкий сон, – бормочет она сонным голосом.

– Точно?

Ее слова звучат не очень убедительно. Хейли все еще выглядит очень напряженной и смотрит куда угодно, только не на меня. Осторожно поглаживаю большим пальцем ее щеку и чуть приподнимаю подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Если хочешь поговорить об этом…

Она незаметно качает головой.

– Все в порядке, – ее взгляд скользит по комнате и, наконец, останавливается на тумбочке. – Что это такое?

– Ах, это? – я равнодушно указываю на тарелки и чашки и встаю, чтобы поставить поднос на кровать. – Просто несколько блинчиков с кленовым сиропом и взбитыми сливками, а также тосты, только что обжаренный бекон, фрукты и латте макиато.

– Это мой любимый завтрак.

– Знаю. Ты упоминала об этом. И даже раздобыл вот это, – добавляю я, держа в руках небольшую пластиковую упаковку с клубничным джемом.

Вместо того чтобы наброситься на завтрак, как я надеялся, Хейли не шевелится, а смотрит на меня так, словно мы видимся впервые. Поскольку она больше ничего не говорит, во мне медленно нарастают сомнения. Возможно, это не ее любимый завтрак, и она просто пошутила. Или, может быть, не голодна, хотя я не могу себе этого представить после прошедшей ночи. С другой стороны, ей, похоже, только что приснился плохой сон. Возможно, Хейли нужно еще несколько минут, чтобы окончательно проснуться.

– Все нормально? – спрашиваю я, как можно небрежнее, беру с тарелки полоску бекона и откусываю. Хрустящий. Жирный. Идеальный.

Ее глаза становятся совсем узкими.

– Ты ешь мой бекон?

Я прилагаю все усилия, чтобы улыбнуться.

– Если ты не хочешь, я съем его, да.

Неожиданно она выкидывает руку вперед и выхватывает бекон, чтобы украсть кусочек. Я ухмыляюсь ей.

– Это… – она пробует бекон и, кажется, только сейчас осознает свою наготу, потому что рывком натягивает одеяло почти до подбородка, и мне приходится взять себя в руки, чтобы не расхохотаться. – Этого слишком много, – наконец тихо произносит она.

– Почему слишком много?

Она качает головой, но продолжает есть, что, по крайней мере, немного успокаивает меня. Я не голоден, потому что съел пончик и выпил кофе в закусочной, пока ждал второй заказ. Таким образом, все на подносе принадлежит Хейли. Хотя это не останавливает меня от того, чтобы таскать у нее время от времени бекон.

– До сих пор никто не приносил тебе завтрак в постель? – высказываю я вслух свои мысли. Она сжимает губы – и этого достаточно.

Я фыркаю.

– Парни, с которыми ты встречалась, – идиоты.

Наконец она поднимает голову, и на ее лице появляется легкая улыбка.

– Верно.

Я рад, что она так считает.

– Раньше мама с папой иногда приносили нам завтрак, – невозмутимо заявляет она, засовывая себе в рот кусок блинчика. Звук удовольствия, который слетает с ее губ, заставляет меня ненадолго забыть, о чем мы говорили. – Когда мы с Кэти болели, нам всегда приносили завтрак в постель, – продолжает она. – Так получалось, что болели мы одновременно.

– Вы заражали друг друга?

Она кивает.

– Между близнецами есть особая связь. Мы всегда чувствовали, когда кому-то из нас плохо. Однажды я запаникова – без причины. Без предупреждения. Позже мы выяснили, что Кэти в то же время должна была писать тест по алгебре.

– Ого, вау. Вы чувствуете, когда не все впорядке?

Она тщательно намазывает блинчик в дополнение к сиропу вареньем.

– Иногда.

Я жду, когда Хейли посмотрит на меня, прежде чем что-то сказать.

– Тогда я надеюсь, что она чувствует, что с тобой все очень хорошо.

Хейли улыбается, но снова опускает взгляд. Недостаточно быстро, чтобы печаль в нем ускользнула от меня.

Я тихонько вздыхаю.

– Вы все еще не разговаривали друг с другом?

Она качает головой и откашливается. На этот раз она пытается улыбнуться, но выглядит это вымученно.

– Спасибо за завтрак, Чейз. Это было очень мило с твоей стороны.

На минуту я задумался, не стоит ли продолжить разговор по душам. Может, она хочет поделиться чем-то очень личным, но я не хочу заставлять ее. Кроме того, я слишком хорошо знаю, каково это – не говорить о некоторых вещах, связанных с родными. Поэтому я отбрасываю эту мысль и краду еще немного ее бекона.

– После прошлой ночи мы оба заслужили это.

Вот он снова – очаровательный румянец на ее щеках. Больше всего мне хотелось бы поцеловать ее и повторить прошлую ночь, но я предпочитаю оставить Хейли в покое и дать ей как следует проснуться.

После завтрака она исчезает в ванной и через некоторое время возвращается, одевшись. Как и вчера вечером, на ней короткие джинсовые шортики и широкая блузка, но теперь другая. На этот раз без убийственного декольте, красного цвета и с множеством узких лент, скрепляющих ткань на ее спине, приглашая поиграть с ними и коснуться пальцами обнаженной кожи.

Именно это я и делаю, как только Хейли останавливается передо мной. Я прислоняюсь к письменному столу, за мной лежат ноутбуки Хейли и Джаспера, груды бумажек, блокнот и ручки, половина содержимого ее сумочки – и еще кое-что, что я только что обнаружил между ними.

– Что это такое? – вопросительно поднимаю конверт. Мне не хотелось рыться, пока она возится в ванной, но, когда что-то лежит на виду, я не могу это игнорировать. Письмо адресовано миссис и мистеру Фелука: город Рондейл, штат Миннесота, название которого до сих пор я слышал только один раз. В тату-салоне. Когда Хейли выдала мне свой родной город.

– Ничего, – она забирает конверт и бросает его обратно на стол. – Всего лишь письмо родителям.

Кончиками пальцев я пробираюсь через ленты блузки к спине Хейли. Кожа чертовски теплая и мягкая, именно такая, какой я ее запомнил.

– Хочешь, я отправлю его для тебя? Заеду на почту по дороге домой.

– Не стоит, – улыбается она, но в глазах по-прежнему печаль. – Есть кое-что, что я хочу тебе сказать, но… – она делает паузу и кусает нижнюю губу. – Я все еще жду подходящего времени.