– Ну, знаешь, истинная любовь творит чудеса и не ведает преград! – воскликнул Кит и притянул ее к себе. В этот момент, вырвавшись из подводного царства, к ним в отсек проник слабый лучик света.

– Неправда! – продолжала упираться Шелли. Наполненный неровным светом, воздух казался похожим на жидкость опалового оттенка. – Никакая любовь не способна изменить тот очевидный факт, что ты привык к шикарным женщинам вроде Пандоры. Куда мне до нее. Ты только взгляни на мои волосы! Даже они приняли обет безбрачия.

– В самом деле? – озадаченно спросил Кит.

– Ну да. Они немытые, прямые и тусклые. – Шелли потянула сальные прядки, заправленные за уши. В последние дни на нее свалилось сразу столько несчастий, что она сделалась похожей на собственное фото в паспорте. – Не смотри на меня! – вздрогнула она под пристальным взглядом Кита.

– Обет безбрачия, говоришь? Ладно, если это только твои волосы. А ты сама? Надеюсь, ты не собралась податься в монахини? – Он погладил ей грудь и легонько ущипнул за сосок, – А другие твои волосики? Какие у них планы? – Его рука скользнула за пояс ее джинсов, прямо в жаркую влажную пещерку.

Ее тело выгнулось навстречу ему, отказываясь повиноваться разуму.

– По-моему, я тебя предупреждала: там ты можешь обнаружить разве что потерянный храм давно исчезнувшего племени.

– Странно, я почему-то не засек там охранника, который еще не понял, что съемки давно закончились, – хрипловато рассмеялся Кит.

– Не засек! – парировала Шелли, прекратив сладостно постанывать. – Вот-вот! И ты еще будешь уверять меня, будто закончил курс риторики. Похоже, ты перепутал красноречие с косноязычием. Тут любовь бессильна.

Кит не спеша провел рукой по ее телу, как будто пальцы его исполняли легато плотского концерта. Прикосновение было сродни ласковому солнечному теплу – оно согревало, проникая глубоко под кожу.

– Знаешь, Шелли, ты права. Ничего у меня не получится. Я – вольная пташка. Импульсивная личность. Без страха и без головы. Согласись, это не для тебя. В вашей замшелой Англии даже в гости приглашают заранее, года за три, затем почтой присылают план – кто где сидит за столом, а потом все собираются вместе и обсуждают вопросы клитовой геометрии. Кто же захочет обсуждать клитову геометрию, когда у него зудит от нетерпения? Нет, скажи, кто?

– Как-как ты сказал? Клитову? Ты, наверное, хотел сказать Евклидову? – поправила Шелли, пытаясь унять охватившее ее возбуждение. – Какой же ты необразованный, тут даже любовь бессильна. Может, ты еще скажешь, что Данте – это итальянское блюдо, что-то вроде спагетти?

– А разве это означает что-то еще? – Кит смущенно потеребил ухо. – Угу. Опять ты права. Мы с тобой не пара, как ни крути. – В следующий момент они прижались друг к другу, и жар их тел слился воедино. – Ты – интеллектуалка. Я – простой парень без особых претензий. Ты – чопорная англичанка, я – неотесанный янки. – Его жаркое дыхание обдало ее шею. – Я из тех, кто не прочь вернуться назад, к природе, ты же считаешь, что чем дальше от нее, тем лучше. Честно тебе скажу, Шелли, когда ты наконец выдавишь на себя весь крем от загара и мазь от москитов, то над всем Индийским океаном не останется озонового слоя.

Кит принялся стягивать с нее джинсы. Шелли показалось, что она вся засияла, как блестки на костюме циркача. Она почувствовала, что стала легкой, будто само желание.

– Не следует также забывать о том, что ты с подозрением относишься к женщинам.

– Не следует забывать о том, что ты ненавидишь мужчин.

– Это точно. – Шелли стянула с него джинсы. Кит отшвырнул их в сторону. Штанины приземлились в положении стрелок, показывающих без четверти час. Теперь Шелли и Кит были почти полностью обнажены, их обоих обволакивал лишь кокон учащенного дыхания и томных стонов.

– Будь у нас третий пол! – простонала Шелли.

– Если бы да кабы! – отозвался Кит. Его руки скользнули по ее талии и бедрам, там, где тело ее напоминало изгиб гитарного корпуса. От нахлынувшего блаженства Шелли чуть не лишилась сознания. Она моментально запаниковала – наверное, они погрузились чересчур глубоко. То, что с ней происходит, – своего рода наркоз. Давление огромной массы воды закачивает ей в кровь азот. От этого теряешь рассудок, не понимая, что запас кислорода иссяк. Такое состояние называется «эйфория морских глубин».

Чтобы вернуться к действительности, Шелли потянулась к Киту. От ее прикосновения тот моментально вздрогнул. Судя по всему, он тоже страдал от кессонной болезни чувств.

– Самое скверное в нашем свадебном путешествии – это то, что ты заставила меня по-другому посмотреть на женщин. Теперь они мне уже не кажутся слабым полом.

– Слабый пол – это, случайно, не тот самый пол, в который женщина превращается после того, как измучена бесконечными родами? – спросила она, опускаясь перед ним на колени.

– А ты не хочешь выяснить на собственном опыте? – жарко прошептал он. – Я в принципе не против еще одного ребенка. Потому что не пройдет и пары лет, как Матти запрется у себя в комнате и выйдет оттуда лишь затем, чтобы получить права на вождение машины.

Шелли потянула его за собой на пол.

– Знаешь, я тебе никогда не прощу, что ты заставил меня влюбиться в Матильду. Теперь вопреки здравому смыслу мне ужасно хочется иметь такую вот очаровательную дочурку.

– Люди постояннодонимаютсебя сомнениями – ли они, удалась ли жизнь. Самое лучшее в детях то, что с ними нет ни минуты покоя, а значит, и времени терзаться глупыми вопросами.

Шелли же, чувствуя на обнаженном животе руки Кита, была вполне счастлива.

– А еще, Кит, я не смогу простить тебя за то, что ты заставил меня изменить мнение о мужчинах. Теперь мне придется многое переосмыслить. Ужас! Кит рассмеялся – хрипловатым, ночным смехом, которого она давненько не слышала.

– Знаешь, быть совершенно разными не так уж плохо. Мы с тобой прекрасно могли бы дополнять друг друга, обогащать, что ли. Можно сказать, наконец наступило перемирие в войне полов…

Шелли сняла с пальца золотое кольцо и надела Киту на мизинец. Затем поцеловала, проглотив заодно его страстный стон.

– Только в том случае, если ты готов приступить к переговорам и обсудить условия своей капитуляции, Кинкейд.

– Ты имеешь в виду условия твоей капитуляции? – Шелли почувствовала себя в объятиях осьминога. Затем Кит поднял ее руки над головой и крепко прижался к ней всем телом, лишив возможности дышать, двигаться и думать. – Ты у меня в плену.

– Я не сдамся. Даже под пытками.

– Неужели? А если я предложу тебе снова отправиться на Реюньон на медовый месяц?

– Ладно, сдаюсь. Что угодно, только не это! Я сделаю все, что ты только захочешь!

– Все?

– А чего ты хочешь?

– Оккупации. – Он раздвинул коленом ей ноги.

– А если я окажу сопротивление? – Шелли с силой впилась ногтями ему в спину, казалось, вот-вот выступит кровь. – Я понаставлю вокруг себя мин-ловушек.