Она содрогнулась, понимая, что это не должно было идти с таким трудом, и потянулась не руками, а чем-то другим, словно могла найти внутри искру тепла и разжечь ее. Сидни проникала под шерсть, кожу и неподвижность, и ладони у нее болели, и дыхание перехватило… но она продолжала тянуться.

А потом ощутила ее и ухватилась – и в следующую секунду труп пса как-то обмяк. Его лапы дернулись, ребра поднялись… замерли, опустились, снова поднялись… а потом пес потянулся и сел.

Доминик поспешно вскочил.

– Диос мио! – прошептал он, крестясь.

Тяжело дыша, Сидни села прямо и прижалась щекой к морде Дола.

– Хороший пес!

* * *

Виктор улыбался. Убивать Эли было просто сказочно. Стоило ему решить, что его друг сдался, как тот снова брал себя в руки и давал Виктору возможность сделать новую попытку. Ему хотелось бы растянуть это еще немного, но хотя бы на эти моменты, когда тело Эли сгибалось от боли, он был центром его внимания. Хватая ртом воздух, Эли с трудом поднялся на ноги, чуть не поскользнувшись в крови.

Пол был ею залит. Виктор знал, что большую ее часть пролил Эли. Однако не всю.

Кровь струилась у Виктора по руке и животу: оба неглубоких пореза оставил страшный кухонный нож, который Эли сумел поднять с пола после очередного выстрела Виктора. Сейчас оба пистолета были пустыми, и мужчины стояли друг напротив друга, истекая кровью. Оба были вооружены: Эли – зазубренным ножом, Виктор – пружинным.

– Зря стараешься, – заявил Эли, перехватывая нож удобнее. – Тебе не победить.

Виктор глубоко вздохнул, чуть поморщившись. Ему пришлось включить себе болевые ощущения, потому что он не мог позволить себе истечь кровью: пока не мог, и уж определенно нельзя было допустить, чтобы это случилось незаметно. До него доносилось далекое завывание полицейских сирен. Он бросился на Эли и сумел порезать на нем рубашку, но Эли успел отвести удар и вонзил свой нож Виктору в ногу. Тот зашипел, чувствуя, как подламывается колено.

– На что ты рассчитывал? – укоризненно вопросил Эли, делая рывок не к Виктору, а к стулу – за чем-то, что было там свернуто и чего Виктор не замечал, пока Эли не схватил приготовленный предмет. – Слышишь полицию? Здесь они на моей стороне. Тебя никто спасать не станет.

– Так и задумано, – выкашлял Виктор, наконец разглядев то, что Эли держал в руках.

Металлическая проволока. Острая, как бритва.

– Ты и твои идеи! – прошипел Эли. – Ну так у меня тоже были задумки.

Виктор попытался отпрянуть, но опоздал. Эли свернул проволоку петлей и, зацепив руку Виктора – ту, в которой он держал нож, с силой дернул. Проволока впилась в тело, разрезая кожу и пуская кровь, заставив Виктора выронить нож, стукнувшийся о бетон. Эли крепко ухватил его за свободную руку – и обернул проволокой второе запястье. Виктор подался назад, но проволока только сильнее врезалась ему в тело.

Он запоздало заметил, что проволока была привязана к стулу, а стул Эли, видимо, закрепил на полу, потому что он ни разу не сдвинулся – ни во время схватки, ни теперь, когда Эли дернул за свободный конец, затягивая петлю и прижимая руки Виктора к спинке. Кровь бежала с его запястий слишком быстро. У него начала кружиться голова. Он уже слышал сирены, ставшие очень громкими, и даже видел красно-синие полицейские мигалки сквозь пленочные занавеси. У него перед глазами прыгали разноцветные пятна.

Он мрачно усмехнулся и отключил остатки боли.

– Тебе меня не убить, Эли! – подначил он.

– Вот тут ты и ошибся, Виктор. И на этот раз, – пообещал он, закрепляя проволоку, – я буду смотреть, как из твоих глаз исчезает жизнь.

* * *

Митч смотрел, как горит труп Серены, и старался не слушать звуки выстрелов, доносящиеся из высотки. Он должен доверять Виктору. У Виктора всегда есть план. Но где он? И где Доминик?

Он снова сосредоточился на трупе и своем задании, пока за деревянной оградой не заработали красно-синие мигалки, бросая блики на стены темного здания. Это нехорошо. Копы пока не во дворе, но еще несколько минут – и от них тут будет тесно. Митч не рискнул воспользоваться взломанными воротами перед зданием, прошел к задней стене и дыре в ограде и там обнаружил Сидни, наклонившуюся над полуживым Долом, и Доминика, который возвышался над ними в безмолвной молитве.

– Сидни Кларк! – рявкнул он. – Какого черта ты тут делаешь?

– Она велела мне пойти туда, где будет безопасно, – прошептала Сидни, поглаживая Дола.

«Она», – подумал Митч. Видимо, та самая «она», что сейчас горит по ту сторону от здания.

– И ты заявилась СЮДА?

– Пес был мертвый, – прошептал Доминик. – Я его видел. Он был мертвее мертвого… а теперь…

Митч схватил Доминика за рукав.

– Выводи нас отсюда. Немедленно.

Доминик наконец оторвал глаза от девчушки и собаки и, похоже, только теперь заметил цветные блики на деревянной ограде и стенах. Хлопали двери машин. Топали сапоги.

– Черт!

– Вот именно.

– А как же Виктор? – спросила Сидни.

– Надо будет где-то его подождать. Не здесь, Сид. Нам не полагалось ждать здесь.

– А если ему понадобится помощь? – возмутилась она.

Митч постарался улыбнуться.

– Это же Виктор, – выдавил он. – Он с чем угодно справится.

Однако когда они взялись друг за друга и исчезли в тенях, у Митча возникло мерзкое подозрение, что он ошибся и его проклятие пришло за ним сюда.

* * *

Эли услышал топот и громкие приказы: полицейские спешили к ним через многочисленные комнаты с пленочными занавесями. Виктор скорчился на полу, и вокруг стула все было залито его кровью. Глаза у него были открыты, но уже тускнели. Эли хотел убить его сам, а не руками миритской полиции и, уж конечно, не Серениными.

Сам.

Он увидел нож Виктора на полу в нескольких шагах, схватил его и нагнулся.

– Тоже мне, герой! – прошептал Виктор с двумя последними, судорожными вздохами.

Эли аккуратно приставил нож Виктору под ребра.

– Прощай, Виктор, – сказал он.

А потом вогнал нож в тело.

* * *

Доминик пошатнулся.

Он упал на четвереньки в переулке через четыре квартала от высотки – на безопасном расстоянии от толпы полицейских, от горящей девушки, от пистолетов. Он вскрикнул – и одновременно Сидни схватилась за руку, а Митч потер ушибленные ребра. Боль нахлынула на них, словно прилив, словно выдох: как будто что-то удерживалось в стороне – и теперь вернулось. И один за другим они поняли, что это означает.

– Нет! – вскрикнула Сидни, поворачиваясь обратно к высотке.

Митч поймал ее за талию и, морщась, держал, пока она лягалась, кричала и требовала ее отпустить.