Король ускорил шаг и оказался рядом, положил руку на плечо. Стало невозможно трудно дышать. Рука у короля была теплая и не жесткая, он старался не причинять неприятных ощущений, лишь обращал на себя внимание и мешал спрятаться второй раз, юркнув к левому боку Виона.

– Зоэ, не надо так опасаться нас, – ласково попросил он. – Зови меня Бертран, или дядюшка Тан. Видишь ли, у меня к тебе есть важное дело, вот я и затеял прогулку. Хочу попросить кое о чем.

– Меня? – Зоэ даже остановилась, потрясенная самой мыслью: у неё есть нечто, чего нет у короля, раз он – просит…

– Тебя, – серьезно подтвердил Бертран. Бережно приобнял и повел дальше, выговаривая слова совсем тихо, но внятно. – Зоэ, это не принято говорить, страна в общем-то и не знает, но у нас с Изабеллой весной должен был родиться ребенок. Было бы тебе известно, зимой именно это более всего повлияло на оттягивание начала войны с Тагезой. Бэль азартна и умна, она желала лично выехать к войскам, она очень любит походы.

– Надо же, а по виду и не сказать, – шепотом удивилась девочка.

– Она такая, – подмигнул король и погрустнел. – Только ребенок родился задолго до срока, мертвый. Это совсем дурная весть и мы её по мере сил скрыли от людей.

– Бедная королева…

– И вдруг появляешься ты, – задумчиво добавил король. – Ты взбалмошная, упрямая, вытворяешь все, что тебе вздумается, не прячешь мыслей и не боишься никого. Ты похожа нравом на матушку королевы, правда, она была, как я помню, еще и мстительна, а порой у неё приключались припадки… Так что ты даже лучше, поверь. Бэль сразу заметила сходство, она к тебе расположена и совсем не случайно называет тебя куколкой. Ты нужна ей. Хотя бы теперь, пока ей особенно тяжело.

– И что мне делать?

– Быть с ней и оставаться собой, – улыбнулся король. – Неужели так сложно выделить в душе местечко для тетушки Бэль и дядюшки Тана?

Дворцовые коридоры и залы наконец-то кончились, Зоэ миновала последние двери, вырвалась, как птичка, из духоты – на волю, в прохладу вечера, в сиреневые сумерки парка. Раскинула руки, закружилась, радуясь ветру, как родному и близкому созданию, как другу, чей голос не мог окликнуть в склепе стен, чей шепот не проникал за преграду оконных витражей.

Вечер дышал родным ветром Ноттэ, шептался с кронами деревьев и лозами, голос был невнятным, утомленным и вроде бы – чуть изменившимся. Но в целом все казалось неплохо.

Зоэ смущенно замерла, опустила руки и оглянулась на короля и его людей, ожидающих у мраморной лестницы, пока непутевая гостья закончит кружиться и хихикать.

– Простите.

– Что ты, именно такая куколка и нужна королеве, – не огорчился Бертран. – Идем. Бэль хотела бы подобрать тебе платье. Полагаю, я имею право оказать в этом помощь. Эспада выведал за день, где и какую именно шьют одежду для танца и распорядился приготовить несколько платьев, на пробу.

Все в окружении короля – нэрриха Вион, дон Эспада и еще трое, держащиеся за его спиной – были одеты в темное, неброское, лишенное украшений платье. Зоэ с сомнением пощупала рукав своего наряда, расшитый золотом и отделанный камешками, наверняка ужасно дорогими. Пожала плечами – и не стала спорить. Подала руку Виону, ведь с ним уютнее и проще. И пошла, куда вели – через парк, изгибами дорожек, тонущих в сумерках. К калитке в высокой ограде и далее в город. Большой, каменный. Красивый: всякий дом – вроде узорной шкатулки, не похож на прочие, достоин восторженных охов-ахов. Особенно теперь, в сумерках, когда он светится внутренними отблесками лампад, внешними бликами уличных факелов.

Платья и несколько мастериц ждали королевскую куколку в богатом особняке, совсем близко от дворца. Зоэ не стала долго выбирать, ткнула пальцем в наряд, показавшийся лучшим по цвету. Охотно избавилась от прежнего наряда, тяжеленного и удушающего. Выбежала в зал, где её ждали провожатые: король прихлебывал нечто тягучее и темное из кубка, Вион ловко перебрасывал четыре яблока, глядя в окно и не обращая ни малейшего внимания на то, чем заняты его ладони. Доны болтали у столика, то и дело завистливо косясь на нэрриха.

– Надо же, вы правы, Вион, она умудряется переодеваться со скоростью, достойной военных условий, – отметил король и обратился к Зоэ. – Ты дала указания относительно ткани и покроя? Эти девушки будут шить для тебя и впредь.

– Нет, зачем мне так много платьев?

– Дворцовые правила требуют носить разное и блистать, – назидательно укорил король. – Бэль сама решит с платьями, пусть так. Идем, ты улыбаешься, значит, все пока удачно и можно гулять. Мы пройдемся до университета, там красиво и дорога не особенно длинна. Затем свернем к порту, доберемся до площади Филиппа. А дальше – как сложится.

– Если вы уже все важное сказали, зачем еще и выгуливать меня? – подозрительно прищурилась Зоэ.

– Вообще-то все наоборот, ты выгуливаешь меня, – серьезно уточнил король. – У нас с Бэль некоторые трения, особенно из-за визитов на площадь Филиппа. Приходится тщательно подбирать спутников. Ты расскажешь ей, что мы не буянили, не громили гостерии и не задирали стражу.

Зоэ с подозрением оглядела собравшихся. Виона, при длинной рапире и даге. Короля, вооруженного ничуть не хуже. Эспаду, выслеживающего полет яблок с зажатым меж пальцами малым клинком, похожим на граненую иглу. Одно движение, едва различимое – и самое крупное яблоко с хрустом вырвано из общего движения, пришпилено к стенке…

– А вы точно не станете громить и задирать? – нахмурилась Зоэ.

– Мы? Никогда, – глаза Эспады оказались темными, бешено-веселыми.

– Тогда ладно, – хихикнула Зоэ.

Ночная столица девочке понравилась до опьянения. Особенно широкая змея улицы, сползающая с холма к площади Филиппа. Из влажных, обильно политых и тщательно выметенных двориков стоялым киселем вытекала прохлада. Мостовая оставалась чуть теплой, густая зелень шуршала и дышала, камни стен помнили солнце и отдавали его доброту руке, гладящей их бока, заполированные временем. Фонтаны звенели и смеялись, и каждая капля в свете фонарей казалась истинным золотом, бесценным, не порождающим долгов и обязательств – только красоту и полноту души. Ночные цветы покачивали парадными юбками лепестков, источая ароматы и кокетливо вздрагивая от первого прикосновения волокит-мотыльков, явившихся на тайное свидание.

Во двориках томно вздыхали и иногда, разобрав слаженный стук подошв, негромко ругались и лезли в низкие и удобные окна, чтобы остаться неузнанными, незамеченными. Далеко за спиной, в ночи, угасившей даже самую ярую тягу к знаниям, пьяно подвывали студенты. Наверное, – решила девочка, – те самые медики, коих шуганул Эспада, еще когда показывал университет: неуемный дон Эппе уличил пьяных в расхищении какой-то жидкости «алхимической крепости». Эта жидкость вроде бы предназначалась для обработки ран и составления травяных капель… запах у неё был чудовищный, это Зоэ заметила сама и сразу. Король согласился и даже назвал запах еретическим, вознамерился было наказать недостойных, но те позорно сбежали через сточную канаву – прямо по грязи. Теперь, когда король и его свита далеко, видимо, студенты осмелились поверить в спасение и завыли с новой силой, пугая собак и вынуждая изощряться в сквернословии исполнителей любовных песен, не желающих соединять свой голос с подобным хором.