Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, это так, – подтвердила Ка-Нефер.
– В мастерской Джехутимеса я таскаю воду в горшках и замешиваю глину. Готов месить навоз и всяческое дерьмо. Вы знаете, ради чего я готов на многое. Я жду его. Руки в глине, а я жду. Таскаю воду – и жду. Подметаю полы – и жду. Я все-таки его дождусь!
– Это ты устроила Нефтеруфа в мастерской?
Ка-Нефер утвердительно кивнула.
– Очень хорошо, Ка-Нефер!
– Шери, я полагаю, что именно в мастерской проще всего встретить его величество.
– Не только в мастерской, – заметил Шери. – А во дворце?
– Туда сложнее проникнуть.
– Кому? – Шери повторил свой вопрос: – Кому?
– Я имела в виду Нефтеруфа…
«…Старик все предусмотрел. Умница, умница, умница! В таком деле надо смотреть в оба, а думать за семерых. Видеть сквозь стены. Слышать то, чего не слышат другие. Я не удивлюсь, если фараон отправится к своим предкам сегодня же. Разве Маху сидит сложа руки? И неизвестно, что собирается делать Эйе. Или Хоремхеб. Ясно одно: недоброжелателей у фараона немало. Это так! Но что толку? Нельзя же тянуть без конца…»
И Нефтеруф говорит вслух:
– Если волк обложен со всех сторон – это еще не значит, что он пойман и что охотники могут предаваться отдыху и веселью.
– Не значит, Нефтеруф, – согласился Шери.
– Волки имеют привычку огрызаться. Даже в предсмертные мгновения. Я это знаю хорошо. Особенно волки матерые.
– Тоже верно.
– Мне придется снова повторить свое: не слишком ли мы медлительны? Не очень ли уповаем на всякие чрезмерно благоприятные обстоятельства, которые заставляют себя ждать?
– А что делать?
– Я говорил: действовать, Шери!
Ка-Нефер сказала:
– В поспешности есть свои недостатки. В промедлениях – свои. Где же середина, та самая верная середина, которая нам необходима? Имейте в виду: у фараона чуткий слух и длинные руки. Кто может утверждать, что он пребывает в полном неведении? Кто скажет, что ничего не знает о нас? А этот Маху? Разве он бог? Он тоже человек. И ему тоже не чуждо предательство. Если, не дай бог, смекнет, что дело наше обречено.
Но Шери решительно отмел это подозрение. Кто-кто, а Маху сказал свое слово. Предательство дорого ему обойдется. Это ему доподлинно известно… Шери обратился к бывшему каторжнику:
– Я прошу одного, приказываю об одном: ты не должен предпринимать ничего такого… Понимаешь? – ничего! – пока не известишь нас – меня или Ка-Нефер. Если фараон явится в мастерскую – присмотрись к нему, прикинь все, будь хладнокровным. Возьми себя в руки!
Нефтеруф что-то промычал.
– Что ты сказал, Нефтеруф?
– Ничего.
– Ты меня понял?
– Да.
– Не торопись. Если это говорю я, значит, знаю, что говорю. Ты слышишь, Нефтеруф?
«…Он слишком озлоблен. Он – словно зверь. Ничего не слышит. Да и не может слышать…»
Шери поглядел на бывшего каторжника долгим взглядом. Велика обида этого отпрыска виднейшего рода Уасета. Нефтеруф сделает свое дело. Наверное сделает… Будь что будет!..
Любимые семеры
Хоремхеб подъехал к дому Эйе на боевой колеснице. Огнедышащие кони не то чтобы довезли его, а буквально домчали на крыльях. Точно птицы из древних сказок.
Военачальника провели через сад, разросшийся бурно, словно рос он целое столетие. Сикоморы были необычайно тенисты. А гранаты? Где найдешь лучше этих? Пальмы – тоже одна краше другой. А клетки с обезьянами? Где клетки с обезьянами? Ему показали клетки. Каких тут нет обезьян! И маленьких, точно собачки, и пушистых, как кошечки, и краснозадых, с гривою как у льва. Правда ли, что собранию этих обезьян может позавидовать зверинец его величества?
Начальник покоев, встретивший Хоремхеба, подтвердил, что обезьяны, принадлежащие Эйе, превосходят разнообразием обезьян фараона.
– Как ты сказал? – переспросил Хоремхеб.
– Твоя светлость, я сказал «обезьян фараона».
Начальник покоев Эйе был молод, хромоног. Он изрядно покраснел, сообразив, что сказал нечто двусмысленное. Хоремхеб зычно рассмеялся, ткнул молодого человека кулачищем в живот.
– Хорошо сказано – обезьяны фараона! Клянусь богом, хорошо! Как тебя звать?
– Нахтиу, твоя светлость.
– Прекрасно, прекрасно, Нахтиу! Ты прав: мы все обезьяны фараона! Обезьяны его величества. Ха, ха, ха, ха! Ведь и ты тоже обезьяна!
Нахтиу стоял багровый от смущения. Как понимать этого грубого военачальника? «…Им хорошо шутить да посмеиваться. А вдруг этот разговор дойдет до ушей царя! Что это значит – обезьяны фараона? Это можно понять как самоунижение. Но можно и совсем иначе… Хоремхебу – что? С него спроса не будет. Палки могут запрыгать по спине Нахтиу. И совсем даже просто…»
– Твоя светлость, я имел в виду настоящих обезьян. Тех, которые в зверинце его величества.
Хоремхеб расставил ноги шире плеч, оперся руками на бедра, выставил вперед могучую грудь. Смешно вертел большими глазами и беззвучно смеялся.
– Нахтиу, а что же имел в виду я?
– Твой несчастный слуга не может этого знать.
– А ну посмотри мне в глаза!
«…Хоремхеб – любимый семер его величества. Так же как Эйе. Только Эйе стар, а Хоремхеб – в расцвете сил. Одно слово его светлости – и Нахтиу костей своих не соберет! Почему он с таким пристрастием допрашивает об обезьянах?..»
– Смотри мне в глаза, смотри!
«…Малый, как видно, из трусоватых. Это очень смешно – обезьяны фараона! А разве это не так? Мы и есть обезьяны его величества. Бегаем, словно в клетке. Кувыркаемся. Потрясаем задами – кто красным, кто костлявым…»
Лицо у Нахтиу – квадратное. Почти луна, которая на небесах: от ушей и до ушей – то же, что от лба до подбородка. В общем, настоящий сын Кеми. Только хром. Это большой недостаток. Для воина. А для начальника покоев, наверное, достоинство. Не напрасно же держит его Эйе… А глаза у Нахтиу – черные-черные. Как уголь. Почти навыкате. Немигающие. Как у честного человека.
– Что – испугался, Нахтиу?
– Н-нет, – с трудом выговорил Нахтиу.
Хоремхеб взял его за подбородок, как мальчика:
– Ты обозвал нас обезьянами. И правильно сделал!
– Нет, нет! – воскликнул Нахтиу в тревоге.
Но Хоремхеб не слышал его. Он шагнул к широкому крыльцу. А Нахтиу стоял растерянный, не понимая толком, что же случилось и какой смысл вложил этот грубый военачальник в эти невинные слова: «обезьян фараона». А что, ежели Хоремхеб передаст это выражение господину Эйе, да еще с каким-нибудь особым значением? Нет, надо подслушать, что скажет Хоремхеб хозяину.
Нахтиу бросился к северному крыльцу, к кустам, которые там росли…
Эйе встретил знатного гостя в большом зале и провел на крыльцо – тихий, укрытый от речной прохлады уголок.
– А у тебя
