Громадная осадная башня, с которой на стены перекидывался мост, стояла на двух связанных между собой боевых кораблях, и царь распорядился подвести её к стенам. Это был очень сложный маневр, поскольку в случае возникновения на море сильного волнения вся конструкция грозила опрокинуться. Но понтийские моряки выполнили его блестяще, подведя гигантское сооружение вплотную к городской стене. Защитники Кизика, увидев вблизи такое чудище, запаниковали, и командиры ринулись восстанавливать порядок. Во время этой суматохи штурмующие перебросили мост, и понтийская тяжелая пехота ринулась на стену. Но воинское счастье было на стороне оборонявшихся, поскольку по мосту перебежали всего четыре человека, а остальные замешкались, и защитники этим воспользовались. Бросившись в атаку, они сбросили храбрецов в море и начали бросать на корабли и башню зажигательные снаряды и лить смолу. Видя, что ещё немного, и всё сооружение превратится в гигантский костёр, царские навархи медленно стали отводить назад корабли. Сделать это было ещё труднее, чем подвести их под стены, потому что суда отплывали кормой вперёд.

Но едва защитники Кизика отразили атаку с моря, как начался новый приступ со стороны суши. Понтийские стратеги повели на город все осадные башни и усилили бомбардировку стен. Яростные бои закипели на городских укреплениях, воины Митридата старались закрепиться на стенах, но это им не удавалось – горожане сражались храбро и отбивали все атаки. Сбрасывая со стен камни, они разбивали брёвна таранов или с помощью петель отводили их в сторону. Подставляя под удар стенобитных орудий шерстяные плетёнки, защитники ослабляли их разрушительную мощь. Огромное количество зажигательных снарядов падало на город, вызывая пожары и разрушения, и все кто мог тушили огонь, не давая ему распространиться. Под вечер расшатанная и разбитая часть стены рухнула, но в город понтийцы прорваться не смогли – в проломе полыхал пожар, и им пришлось отступить. Митридат отложил атаку до утра, ожидая, когда стихнет бушующий огонь, но когда перед рассветом ему доложили, что защитникам удалось восстановить стену в проломе, он отказался от штурма. Войска были измотаны непрерывными боями, им требовался отдых, и царь решил им этот отдых предоставить. Он и предположить не мог, какие жестокие испытания вскоре предстоят его армии.

Недаром говорят – кого боги хотят наказать, того лишают разума. В этот раз они наказали Митридата. Потому что он стал делать то, что было выгодно римлянам и давало им шанс на победу. Царь Понта не стал продолжать победоносное наступление и освобождать города Малой Азии, где его с нетерпением ждали десятки тысяч людей. Он не захотел разгромить армию Лукулла, для чего у него были все возможности, Вместо этого Митридат затеял абсолютно ненужную и вредную со стратегической точки зрения осаду Кизика.

Серьёзной опасности этот город для царя не представлял, поскольку гарнизон и флот Кизика были ослаблены тяжёлыми потерями под Халкидоном. Потерпев неудачу при штурме Кизика, Евпатор мог просто выделить часть своих сил, чтобы вести осаду дальше, а с остальной армией идти против Лукулла, перевес всё равно был подавляющим. Что же касается Кизика, то против него сыграло бы само местоположение, поскольку достаточно было установить блокаду с моря и перекрыть перешеек, который связывал Кизик с материком. И ждать, пока защитники вымрут от голода. Но Митридат вцепился в него мёртвой хваткой, и это имело трагические последствия не только для данной кампании, но и для всей войны в целом.

Можно предположить, чем руководствовался Евпатор, когда принимал такое решение. Нет сомнений в том, что он надеялся взять город быстро. Однако, потерпев неудачу, озаботился вопросом личного престижа и решил довести дело до конца. Когда же Лукулл искусными маневрами запер понтийского царя в ловушке, Евпатор посчитал, что, только взяв Кизик, он из неё выберется. Хотя с осадами городов, в отличие от полевых сражений, Митридату фатально не везло, здесь достаточно вспомнить осаду Родоса. Но отступать царь не собирался.

Однако человек предполагает, а боги располагают, и они сказали своё веское слово. Через несколько дней после неудавшегося приступа, в самый разгар подготовки к новому штурму, подул сильный южный ветер, который крепчал с каждой минутой. Становясь всё сильней и сильней, он разбушевался с невероятной силой и в итоге превратился в страшную бурю. Словно игрушечные, разметал ураган все грозные осадные сооружения Митридата, разбил и поломал боевые машины. Громадная осадная башня, стоявшая на двух боевых кораблях, раскачивалась из стороны в сторону и в итоге не устояла. Медленно заваливаясь, она начала крениться на бок и в итоге рухнула в бушующие волны, утопив суда, на которых стояла. С суеверным ужасом осматривал царь разрушения, которые причинил ему ураган, а по армии поползли слухи, что боги разгневались на Евпатора. Согласно свидетельству Аппиана, царские приближенные быстро сообразили, что к чему, и прикрываясь гневом богов, стали советовать повелителю снять бессмысленную осаду: «Друзья советовали Митридату удалиться, так как город явно под божеским покровительством» (Аппиан). Но Евпатор был упрям, и ни боги, ни люди не могли его остановить в достижении поставленной цели. Взобравшись на возвышающуюся над Кизиком гору Диндим, царь распорядился вести от неё подкопы под стены, а также велел строить новые осадные башни. Это решение имело роковые последствия.

Наступила зима, и в армии начался голод. Желая сохранить свою кавалерию, от которой при осаде мало толку, Митридат велел собрать всех лошадей, которые к этому времени уже ослабели от бескормицы и сбили копыта. Царь отправил их кружным путём в Вифинию, откуда табуны должны были перегнать в Понт. Также уходил весь обоз и отряды наименее боеспособной пехоты, на которую Евпвтор уже не рассчитывал, а держать в лагере как лишних едоков не хотел. Митридат прекрасно понимал, что столь удачно начавшаяся кампания потерпела неудачу и теперь прилагал все усилия, чтобы хоть немного сгладить последствия своих ошибок.

Но и Лукулл не дремал. Увидев оживление и суету в лагере врага, он отправил своих людей на разведку. Затем выслушал донесения, проанализировал обстановку и на следующий день рано утром выступил из лагеря, ведя десять когорт пехоты и всю кавалерию. Однако по пути римляне угодили в снежную бурю, многие легионеры закоченели от холода, а другие выбились из сил и покинули строй, разбредаясь по равнине в поисках укрытия. Но с остатками отряда проконсул продолжил преследование и настиг врага у переправы через речку Риндак, недалеко от городка Аполлония. Ему крупно повезло, потому что в это время понтийцы переправляли лошадей и обоз через реку. Выскочив из снежной пелены, легионеры атаковали захваченного врасплох противника. Яростные схватки закипели на берегу и в ледяной воде, но преимущество было на стороне римлян, и войско Митридата было разгромлено наголову. Одних только пленных было взято 15 000 человек. Также Лукулл захватил 6000 коней, огромное количество вьючного скота и весь обоз.

Тысячи понтийцев остались лежать на засыпанных снегом берегах Риндака. Плутарх пишет, что «женщины из Аполлонии выходили за стены собирать поклажу Митридатовых солдат и грабить трупы». Это была очередная неудача царя, но далеко не последняя, гнев небожителей набирал силу, и спасения от него не было.