* * *

Создается впечатление, что до определённого момента Митридат просто не представлял всей опасности положения, в которой оказалась его армия. Упершись в стены Кизика, царь не обращал внимания на то, что происходило на других участках фронта. Плутарх говорит о том, что во всем были виноваты царские военачальники: «До сего времени Митридата обманывали его собственные полководцы, и он пребывал в неведении относительно голода, царившего в его лагере, досадуя на то, что кизикийцы все еще не сдаются. Но скоро настал конец его честолюбивому и воинственному пылу: он узнал, какая нужда терзала его солдат, доводя их до людоедства». На мой взгляд, стратеги никого не вводили в заблуждение, и главным виновником всех бед оказался именно Митридат и никто другой. Трудно поверить в то, что царь ни разу не выходил из шатра и не знал о том, что творится в лагере. Все он знал, только не хотел видеть и признавать очевидных фактов.

Ситуация складывалась страшная. Поскольку наступила зима и на Понте Эвксинском свирепствовали шторма, то подвоз припасов по морю прекратился совсем. Армия умирала от истощения, воины начали поедать внутренности умерших соотечественников и откапывать из-под снега траву. Ели все, что можно было съесть. Свирепствовали болезни. Поскольку трупы никто не хоронил, а просто сваливали в кучи за лагерем, то ко всем бедствиям добавилась новая напасть, и в войсках распространилась чума. Это было то, к чему стремился Лукулл.

Проконсул блестяще использовал ошибки Митридата, воюя не числом, а умением. Его стратегию очень точно охарактеризовал Плутарх: «Да, Лукулл не превращал войну в зрелище и не стремился к показному блеску: как говорится, он бил врага по желудку и прилагал все усилия к тому, чтобы лишить его пропитания». Суть момента уловил и Евтропий: «И пока Митридат задерживался при осаде Кизика, Лукулл осадил самого его с тыла; изнурив голодом, победил во многих сражениях».

Но Митридат упёрся и продолжал вести осаду с упрямством, достойным лучшего применения. Надеялся на подкопы, которые его военные инженеры тянули от горы Диндим под городские стены. Но удача окончательно покинула царя, и защитники сумели подрыть эти подкопы, а затем, сделав вылазку, сожгли построенные для штурма башни и уничтожили осадные машины.

Это был крах, и Митридат наконец это понял. Однако это поняли и горожане Кизика. Осмелев, они стали часто делать вылазки на ослабевшее от голода и лишений царское войско. Желая спасти то немногое, что у него ещё оставалось от некогда грозной армии, Евпатор решился на эвакуацию. Ночью царь отплыл с флотом от Кизика, а армия двинулась по суше к городу Лампсаку. Но путь отступавшим войскам преградила река Эсеп, которая берёт своё начало на горе Иде и недалеко от Кизика впадает в Пропонтиду.

Оказалось, что и время для отступления Митридат тоже выбрал крайне неудачное, поскольку река очень сильно разлилась, и это серьёзно затруднило переправу. Переход на другой берег проходил в тяжелейших условиях, сильное течение сбивало понтийцев с ног, и в ледяной воде утонуло много ослабевших солдат. И в довершение всех бед появились легионы, которые привёл Лукулл. Часть воинов развернулась, чтобы отразить римскую атаку, остальные в панике бросились в реку, стремясь как можно скорее достигнуть противоположного берега. Много народу, поддавшись панике, погибло в давке и утонуло во время переправы, ещё больше пало от римских мечей на берегу. Измождённые и ослабленные бойцы армии Митридата просто-напросто не могли оказать врагу достойного сопротивления, поскольку совершенно обессилели. Общие потери обозных и солдат составили 20 000 человек, немало было захвачено в плен. Немногим посчастливилось добраться до Лампсака и укрыться за крепостными стенами. Однако следом подошёл Лукулл с легионами и осадил город, желая добить противника окончательно.

* * *

Беда не приходит одна. До Митридата дошли вести, что корпус стратега Эвмаха, который самостоятельно действовал во Фригии и Писидии, потерпел поражение. После первых значительных успехов, когда Эвмах овладел Писидией, Исаврией и Киликией, в войну вступили галаты. Их армия под командованием Дейотара атаковала понтийцев, нанесла им большие потери и заставила отступить. Но Митридат продолжал бороться с богами и людьми. Царь отправил в Лампсак флот, приказав эвакуировать остатки армии и жителей города. Поскольку у неприятеля флот отсутствовал, операция прошла успешно. Приободрившись, Митридат решил поднять против Рима восстание на островах Эгейского региона. С этой целью царь отправил 50 кораблей, на которых находилось 10 000 сохранивших боеспособность воинов, под командованием Марка Мария и стратега Александра в Эгейское море. Сам же с остальным флотом и остатками армии отплыл в Никомедию, надеясь там перегруппировать силы и остановить римлян. Но ярость богов не утихла, они продолжали гневаться на Митридата. И едва флоты разошлись, как разразилась сильнейшая буря, отправившая много понтийских кораблей на дно, а остальные раскидавшая по акватории Пропонтиды.

Тем временем стала меняться и стратегическая ситуация на море. Лукулл, используя свой опыт в первой войне с Митридатом, собрал корабли со всей провинции Азия, организовал из них флот и отправил его против кораблей Евпатора. Вскоре произошло решающее столкновение. После бури, разразившейся в Пропонтиде, флот Марка Мария понес потери, но военачальник ещё больше усугубил ситуацию, выделив 13 кораблей под командованием наварха Исидора для похода к острову Лемнос. Разделил и без того ослабленные силы. Когда об этом стало известно Лукуллу, то он атаковал Исидора и нанёс ему поражение. После чего вступил в бой с главными силами Мария.

Корабли военного советника Митридата стояли на якоре у небольшого островка. Видя, что противник превосходит его числом, Марий распорядился подтянуть все суда вплотную к берегу и поставить так, чтобы их невозможно было обойти с фланга. Мало того, теперь понтийские корабли крепко стояли на твердом морском дне, а римские суда мотало на волнах в разные стороны. Приказав бойцам приготовиться к рукопашной, Марий стал поджидать врага. И когда воины Лукулла пошли вперед, то были отброшены с большими потерями. Римский командующий оказался в глупом положении – он обладал численным перевесом, но ничего не мог поделать с врагом, поскольку тот очень грамотно использовал условия местности. И, тем не менее, Луций Лициний нашёл выход.

Несмотря на то что остров был скалистый, римляне, пусть и с большим трудом, сумели пристать к берегу и высадить десант, который в самый разгар сражения атаковал с тыла стоявшие на мелководье корабли Мария. Атаку с двух сторон понтийцы не выдержали. Они стали рубить канаты и уходить в открытое море, где попали под удары таранов боевых римских кораблей. Во время поспешного бегства суда Митридата мешали один другому, цеплялись веслами и сталкивались. Оба понтийских военачальника попали в плен, но судьба их была разной. Александру Лукулл даровал жизнь, для того чтобы провести в своём триумфальном шествии. Зато Марий «перед смертью претерпел поношение и позор» (Плутарх) и был казнён, поскольку Лукулл считал, что римлянин и сенатор не должен идти в его триумфе. Это была очень тяжёлая потеря для Митридата, и тем тяжелее она была, что являлась невосполнимой.