litbaza книги онлайнСовременная прозаЗемля бедованная - Нина Катерли

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 144
Перейти на страницу:

Может быть, читатель уже понял, почему руководство института так дорожит этим уникальным сотрудником и внимательно следит, чтобы он постоянно находился в иногородних командировках, то есть там, где способен принести предприятию максимум пользы. Ибо, имейте в виду: подмахнуть через день– другой, слегка посопротивлявшись, липовый акт, представленный приезжей хорошенькой и длинноногой девушкой, конечно же, можно – просто ради удовольствия понаблюдать на ее щечках свежий провинциальный румянец, а на губах – обещающую улыбку (Эх!.. Да вот только времени нет, а инфаркт – уже был)… Нет, отчего не подписать, тем более, что деньги, которые предстоит заплатить по этому акту, как ни крути – не свои… Но замусоленная, пахнущая уксусом и тленом бумага, брошенная на стол монстром в тюбетейке, должна быть подписана безоговорочно и мгновенно! Иначе… еще минута его пребывания в кабинете и… вот, уже и загрудинная боль началась – второй инфаркт неминуем. Или инсульт… А секретарша еще вчера предупреждала – заходил такой лысый с кадыком, грязный такой. Рассказывал про ОБХСС{126} – у него там приятель. А сам он (с кадыком) точно знает, какая, мол, дача построена из каких материалов. И кому из уходящих через год на пенсию выписывали липовые премии. И кто эти премии потом получил. И присвоил.

Вот какой это был работник, Велимир Иванович. Так стоит ли говорить, что в десяти случаях из десяти, в ста из ста и в тысяче из тысячи он добивался, чего хотел – желание никогда не видеть этого человека всегда перешибало в противнике все другие эмоции, равно как и служебный долг. Поэтому Погребняков регулярно получал премии за внедрение и считался (и был!) в институте одним из лучших. Между прочим, его портрет (снят в тюбетейке) тоже имеется на Доске почета, вам мы его не показали сознательно, чтобы не пугать.

В последних числах апреля Велимир Иванович как раз вернулся из очередной длительной командировки, привез кучу актов и приказ министра о премировании. Нарушив, как всегда, субординацию, он сразу же проследовал со всем этим богатством к профессору Прибыткову, где и просидел при закрытых дверях ровно час. А уж после явился к своему непосредственному начальнику Сидорову, откуда был отпущен через две минуты – с благодарностями и настоятельной просьбой взять неделю отгулов, чтобы отдохнуть перед новой поездкой.

– Набирайтесь сил, прямо с сегодняшнего дня. Идите скорей домой, не теряйте времени, у вас усталый вид, – скрипел Сидоров, изо всех сил стараясь не смотреть в липкие глаза отличившегося подчиненного.

Но Велимир Иванович домой не пошел. У него было дело в лаборатории, и он прямиком отправился туда.

В комнате для камеральных работ находились Алексей Петрович, вносящий тушью исправления в статью Сидорова для ведомственного журнала, бледная от страха Ольга Митина, занятая тем, что вклеивала рисунки в отчет, написанный руководителем группы (сам Гуреев отсутствовал, так как глотал в это время в поликлинике тонкий зонд), и лаборантка Елена Клеменс. Елена стояла у аквариума и задумчиво кормила мотылем рыб.

Когда Велимир Иванович возник на пороге, Митина взвизгнула и заплакала, вся от этого колыхаясь. Погребняков направился к пустому столу Гуреева, изгадил ботинками пол, сел, поправил тюбетейку и положил ногу на ногу. Видно было, что он никуда не торопится.

Всхлипывая и бормоча: «Это уж вообще, то – этот, то теперь – этот…», – Митина принялась собирать листы отчета, а собрав, кое-как засунула в папку и торопливо двинулась к двери.

– Скатертью дорога, – мирно пожелал ей вслед Погребняков. И перевел гнилостный взгляд на Лену Клеменс.

– И ты ступай, матушка, – посоветовал он, – нечего тут… Не то, смотри, подам рапорт, что маешься дурью в рабочие часы. Этих рыб давно пора отравить, – доверительно повернулся он к Костылеву, – да все руки не доходят. Я вот прикинул: у нас в институте девятнадцать аквариумов, время кормежки водяных тварей в среднем отнимает не менее десяти минут рабочего времени в день, стало быть, всего человеко-часов…

– Алексей Петрович, – сверкнув глазами, отчетливо сказала Лена, – вы идите. Я побуду. Вам следует беречь себя. Вы нужны.

Произнося эти самоотверженные слова, она очень похожа была на партизанку, остающуюся на верную смерть, чтобы прикрыть отход товарищей, у рубежа, к которому подтягивается крупное вражеское соединение.

– Ишь ты! – восхитился Погребняков и шмыгнул носом. – Зверь девка! Надо будет заняться твоим моральным обликом.

– Идите, Леночка, – сказал Костылев, – идите в архив. Поищите там эти чертежи, надо дать заявку в светокопию, пусть отсинят{127} по пять экземпляров.

Лена молча взяла из протянутой руки Костылева листок с номерами чертежей и вышла, непреклонно подняв плечи.

– Чеши, чеши! – напутствовал ее Велимир Иванович, полыхая одеколоном «Кармен». – А ничего кадришка, а? – И он подмигнул Костылеву, отчего тот содрогнулся.

– Дело к вам, – продолжал Погребняков, вставая и подсаживаясь к Алексею Петровичу. – Как вы знаете, я – вдовец.

– Ну… предположим… – неопределенно пробурчал Костылев, отодвигаясь.

– Живу один, – Велимир Иванович понизил голос. – Как в окопе. Квартира коммунальная, соседка стерва, собачья жизнь. В общем, есть одна особа. Интересная. Не то, что эта куча Митина. Молодая. Татьяна, секретарь нашего замминистра.

– Татьяна? – поразился Костылев, вспоминая надменную красавицу, которой он сам не осмелился бы сказать и двух слов не по делу. – Так вы?.. Да нет! Она ж вам – в дочери, если не хуже…

– А хоть и во внучки! – Погребняков ощерился, показав такие зубы, что у Костылева в горле образовался спазм. – А вы, небось, воображаете, что молодые девки – для молодых парней? Ошибаетесь, уважаемый. Девицы, к вашему сведению, существуют для зрелых мужчин. Для солидных. А парни… те пускай перебиваются с дамочками в годах. Вроде, знаете, нашей Войк. Учли? Х-х-е…

– Допустим, – нетерпеливо сказал Костылев, – а дело-то у вас ко мне какое?

– Значит, так, – посуровел Погребняков. – Вы мне – молодость. В разумных, конечно, пределах – год за два. А я вам, как положено… – и он набатно постучал себя кулаком по груди. – Или вот что – давай сейчас поедем на Сосновую, а?

– Не понял. – Костылев осторожно встал и отошел к окну. Похоже было, что старичок – того… Маразм. Хотя и рановато в шестьдесят два года, да тут уж кому как повезет…

– Чего это «не понял»? – сразу вломился в агрессию Погребняков. – Чего понимать? Ты мне тут не прикидывайся, друг ситцевый! Дурочку не строй. И давай по-деловому, без этих… Я тебе – душу, ты мне – омоложение. Баш на баш. И разошлись.

1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 144
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?