На самом же деле эти две девицы сумели обольстить многих и многих хороших людей на их пути в Страну духов. За такое поведение их многократно заключали в различных формах, будь то прекрасные пестрые бабочки или верхние соцветия тростника. Всевозможные деревья, кусты и растения пытались пленить их за то, что они сбили с пути истинного так много хороших и великих мужчин. На этот раз пленить их попытался куст ксантореи. Это было последнее растение, которое предприняло попытку заточить этих девиц, и остальные растения с любопытством наблюдали, закончится ли эта попытка успехом или нет. Именно поэтому, когда великий человек Нурундери стоял и смотрел на стебли ксантореи, листва и ветви окружающих деревьев начали настороженно шелестеть, словно по ним пробежал ветер.

Хитрые девицы знали, что если они попытаются обольстить этого святого человека, то неминуемо потерпят неудачу, но если им удастся пробудить в нем жалость, он почувствует к ним сострадание и освободит их. И тогда они ухватились за эту возможность, от которой зависела их свобода. Они прекрасно знали, что куст ксантореи не станет передавать их послание Нурундери, и тогда, воспользовавшись дуновением южного ветерка, они издали жалобный стон, словно скорбя по смерти любимого. Нурундери остановился и, будучи великим человеком, прислушался к плачу двух девиц и сказал: «О, я сочувствую! Мне жаль вас обеих! Почему вы так плачете?» – «Нас заточили в этот куст ксантореи, и теперь наши тела со всеми их чувствами – мертвы. И только то полусознательное состояние заставляет нас считать эту тюрьму домом. Наши человеческие формы и плоть превратились в растительные. О великий, пожалей, освободи нас, и мы станем твоими рабынями», – ответили девушки.

Нурундери все думал и думал, а в это время обе девицы, используя свой многолетний опыт, всячески старались обхитрить этого святого человека. Он их долго слушал, а потом подумал про себя, как было бы хорошо все же увидеть формы этих двух духов, заключенных в кусте ксантореи. И Нурундери сказал: «Не будет большого вреда взглянуть на них, хотя мне и запрещено общаться с женщинами. Я лишь помогу им освободиться и некоторое время буду заботиться о них». Тогда он повелел кусту ксантореи освободить девиц, и через мгновение они вышли из дерева. Какая это была прекрасная картина! Их совершенные формы и великолепные глаза настолько покорили великого человека, что он поддался их чарам. И тогда Нурундери решил сделать их обеих своими женами. Он сказал девицам, что поскольку он предоставил им свободу, то теперь просит их стать его женами. И вместо того чтобы отправиться, как намечалось, на рыбалку, он вернулся домой, попросил их располагаться и предложил им еду[69].

Шло время, женщины привыкли к новой обстановке, и женская натура начала брать свое. Тогда у Нурундери появилось предчувствие какой-то предстоящей беды. Он перестал оставлять своих жен дома одних и велел им сопровождать его в походах на рыбалку. И вот одним прекрасным днем все они рыбачили на озере Альберт. Нурундери находился в своем каноэ, а его жены облавливали мелководье у берега конусной сеткой[70], изготовленной из тростника, растущего по берегам озера. В их сеть попались три великолепные серебристые туккери. Женщины оглянулись, дрожа от возбуждения – этот вид рыбы женщинам есть запрещалось. Тогда они спрятали рыбу в тростнике, прикрыли ее водорослями и продолжили свой путь с сетью, притворяясь, что занимаются рыбалкой. Через некоторое время, почувствовав, что больше не в силах выносить такое напряжение, они решили отправиться домой. Взглянув на озеро, они увидели колонну дыма, которая поднималась к небу на северо-западе. Жены позвали своего властелина и мужа, Нурундери, и, когда он подошел к ним, старшая из жен показала на дым и сказала: «Смотри! Это послание!» Тогда он сел и стал смотреть в ту сторону, потом Нурундери резко поднялся и сообщил женам, что Непелле просит посетить его дом. Он предупредил своих жен, что срочно покидает их, а им следует ждать его дома. Однако молодые жены ответили: «Мы останемся здесь и будем наблюдать, пока ты не доберешься до противоположной стороны озера, и тогда отправимся домой». После этого Нурундери сел в свое каноэ и поплыл через озеро.

Когда жены увидели, что он благополучно достиг противоположного берега и направился к дому Непелле, они повернулись, бросились к куче водорослей в тростнике и забрали запретную рыбу, которую спрятали. Они долго любовались рыбой, а потом отправились домой. Они бежали всю дорогу до лагеря, а затем спешно разожгли костер из коры железного дерева и стали жарить рыбу. Нурундери почувствовал запах жарящейся туккери и сказал Непелле: «Слышишь ли ты, как шипит жир жарящейся запретной рыбы? Сегодня я не смогу спать и покину тебя на закате солнца».

Когда рыба была готова, жены уселись на вершине холма, чтобы хорошо видеть все вокруг. Если кто-нибудь будет проходить мимо или неожиданно придет в их лагерь, у них будет достаточно времени, чтобы спрятать остатки рыбы, и тогда никто не обвинит их в том, что они едят запретную пищу. Так они сидели на солнце, болтали и поедали рыбу, восхищаясь вкусом этой прекрасной пищи. При этом они говорили: «Да, мужчины умны! Они знают, какая еда самая вкусная, и поэтому устанавливают законы, запрещающие нам получать свою справедливую долю. Но мы не глупее их». Так они ели, смеялись и веселились. Покончив с едой, девицы разлеглись на траве и стали слушать песни птиц в близлежащей долине. Но когда солнце прошло полпути на западном небосклоне, они начали размышлять о том, что сотворили. Жены уселись и вопрошающе посмотрели в глаза друг другу. И тут одна сестра сказала другой:

«О, что же мы натворили? Нам нельзя здесь больше оставаться. Это очень странно, но разве ты не чувствуешь запах жира туккери? Трава, кусты и деревья вокруг – все пропитано этим запахом. Пойдем! Мы не можем здесь оставаться, иначе нам придется отвечать на вопросы нашего повелителя, когда он вернется».

К этому времени жены полностью осознали тяжесть своего поступка, и тогда старшая сестра сказала:

«Пойдем, нам нужно бежать».

«Но, – возразила младшая, – куда же мы пойдем? Давай останемся и встретим гнев Нурундери. Нам лучше остаться и позволить ему вернуть нас в куст ксантореи, чем быть пойманными и наказанными за бегство еще суровее».

«Довольно! – отрезала старшая. – У нас нет времени обсуждать этот вопрос. Мы можем отправиться в какую-нибудь незнакомую страну, добиться там благосклонности какого-либо мудрого мужчины, выйти за него замуж, и тогда никто больше не осмелится посягать на нашу свободу».