Оглушительно завопив, он бросился на меня, прежде чем мне удалось перевести дух. Не успев еще приспособиться к покачиванию паланкина, я широко раскинул руки, чтобы сохранить равновесие. Клодий воспользовался этим, чтобы сжать оба моих запястья и пригнуть меня к полу. Я пошел на хитрость, сделав вид, что у меня не осталось сил ему сопротивляться. Но когда мерзавец вновь попытался вцепиться зубами мне в нос, я успел боднуть его головой прямо в лицо.

Клодий попятился назад, и паланкин начал сильно качаться из стороны в сторону. Бросив взгляд вниз, я увидел, что вокруг слона носится не меньше десятка бандитов Клодия. Все они пытались вскарабкаться на слона, чтобы прийти на помощь своему главарю. Испуганное животное испустило оглушительный рев и, махнув хоботом, на котором был закреплен факел, обожгло нескольких головорезов.

Слон резко метнулся в сторону, и паланкин, и без того еле державшийся на его спине, не выдержал этого испытания. Кожаные ремни, державшие его, лопнули, и деревянное сооружение полетело вниз, прямо на каменные ступеньки. Мгновение спустя оно превратилось в груду треснувших досок и щепок. Как ни странно, мне удалось не только удачно приземлиться, но даже не выпустить из рук оружия. Вскочив на ноги, я увидел, что бандиты Клодия суетятся около своего патрона, помогая ему подняться на ноги. Клодий, по всей видимости изрядно оглушенный падением, отчаянно тряс головой. Что касается его людей, в это мгновение они больше походили на испуганных школьников, чем на свирепых громил. Пытаясь понять, кто же нагнал на них такого страху, я вскинул голову и увидел, что в дверях дома, к которому вели ступеньки, стоит благородная Аурелия, мать Цезаря. От ярости глаза ее буквально метали молнии.

— Кто осмелился обнажить окровавленное оружие у дверей верховного понтифика? — грозно вопросила она.

Я поспешно убрал меч в ножны и спрятал цестус под тунику:

— Прости мою оплошность, почтенная матрона, но эти люди хотят меня убить. Могу ли я найти убежище в твоем доме?

Я разглядел, что за спиной старухи маячит Юлия.

— Если ты дерзнешь войти в этот дом, я добьюсь того, что тебя подвергнут публичной порке, — заявила старая карга.

— Впусти его, бабушка! — взмолилась Юлия.

— Никогда!

Клодий, ухмыляясь, поднимался по ступенькам. Я уже собирался выхватить из ножен меч, когда до слуха моего долетел цокот копыт. Перед нами предстал Юлий Цезарь верхом на лошади в сопровождении многочисленной свиты, тоже состоявшей из всадников. Для города, да еще после заката, такое количество верховых было чрезвычайно редким явлением. Этой ночью римляне сполна насладились удивительными зрелищами.

— Что здесь происходит? — вопросил Цезарь.

Я заметил, что на нем туника военного образца и калиги.

— Этот человек хотел вторгнуться в твой дом! — сообщила ему мать, указывая на меня. — Отправь его на казнь, сын мой!

По губам Цезаря скользнула улыбка:

— Прошу тебя, матушка, успокойся. Это — Деций Цецилий Метелл Младший, человек, пользующийся особой благосклонностью богов. Это говорю я, верховный понтифик. — Он повернулся к Клодию и процедил: — Убирайся прочь и забери своих псов!

Но тот так распалился, что не собирался отступать.

— Нет, на это раз я не уйду! — взревел он. — Он мой!

— Деций, будь любезен, подойди ко мне, — попросил Цезарь.

Я приблизился к нему, не спуская глаз с Клодия. Цезарь свесился с седла, и, сардонически изогнув бровь, осведомился вполголоса:

— Деций, ты хочешь выбраться из города живым, или у тебя другие намерения?

— Честно говоря, я предпочел бы остаться живым, — так же вполголоса ответил я.

— Единственный способ сделать это — присоединиться ко мне. Я направляюсь в Испанию. Все мои люди закаленные в боях воины. Клодий не осмелится на нас напасть. Но прежде я хочу попросить тебя об одном одолжении.

— Всем известно, ты непревзойденный мастер по части заключения сделок, Гай Юлий. Ни один откупщик с тобой не сравнится.

— Лишь таким способом можно добиться власти в новом Риме, — усмехнулся Цезарь. — Тебе придется это понять.

— Так чего же ты хочешь?

— Многого. Но прямо сейчас я прошу о пустяке. Сделай милость, отдай мне свидетельства, которыми ты располагаешь.

И он протянул руку.

Я бросил взгляд на разъяренного Клодия и его прихвостней, готовых наброситься на меня по первому знаку своего повелителя. Милон и его люди как сквозь землю провалились. Никто не спешил мне на помощь, и, откажи я Цезарю, жить мне оставалось несколько мгновений. Подавив тяжкий вздох, я извлек письмо из-под туники и положил его в руку Цезаря.

— Это все? — уточнил он.

— Все, — ответил я, и сердце мое горестно сжалось.

Цезарь прищелкнул пальцами, и один из его людей, воин с испещренным шрамами лицом, подвел ко мне коня и помог взобраться в седло.

— Если у тебя хватит смелости, Клодий, можешь на нас напасть, — презрительно бросил Цезарь.

Клодий и его люди молча отступили, освобождая нам путь. Оглянувшись, я увидел, что в дверях стоит Юлия, которая робко махнула мне рукой. Я помахал ей в ответ. Радость от того, что я остался жив, боролась в моей душе с горечью поражения. Ощущение было, по меньшей мере, странное, да и вся ситуация словно была позаимствована из какой-нибудь греческой трагедии.

Мы проехали мимо Форума, где все еще разгуливали злополучные слоны и носились людские толпы. Вне всякого сомнения, нынешней ночи предстояло надолго остаться в памяти римских граждан. Помпея нигде не было видно. По пути Цезарь читал письмо в свете факела, который держал перед ним один из его людей. Закончив чтение, он спрятал письмо в седельную сумку.

— Каким же надо быть болваном, чтобы доверить подобные откровения письму, — пожал плечами он. — Отправившись в царство мертвых, этот юнец мало что потерял. В Риме у него не было будущего.

Мы проехали через Остийские ворота, которые закрылись за нашими спинами. Отъехав от города на незначительное расстояние, мы остановились.

— Поехали со мной в Испанию, Деций, — предложил Цезарь. — Можешь быть уверен, я найду твоим способностям достойное применение.

Я покачал головой:

— Нет, Гай Юлий, я поеду в наше семейное поместье в Беневентуме. Отец давно говорил, что оно нуждается в моей заботе.

— Как хочешь, — кивнул Цезарь. — Через месяц или два, когда эта история позабудется, ты сможешь вернуться в Рим. А потом все мы вернемся туда, и тогда в Риме настанут интересные времена. — Цезарь многозначительно улыбнулся: — Как я уже сказал, я сумею найти твоим способностям достойное применение.

— Я никогда не буду работать на тебя, Гай Юлий, — заявил я, глядя ему прямо в глаза.

— Не стоит зарекаться, Деций. Да, и еще: я хочу, чтобы ты женился на моей племяннице, Юлии.