Костя молча стоял в проеме открытой двери и с улыбкой наблюдал за ее движениями.

— Слушай, у меня руки дрожат, — опустила она кисточку и повернула голову. — Ну, не смотри ты так! Можно подумать, никогда не видел, как женщины приводят себя в порядок.

— Не видел, — честно признался он. — А интересно… Я уже тебе говорил, что мне нравится за тобой наблюдать. Ловлю себя на мысли, что я, оказывается, полный профан в элементарных вещах!

— Например? — Анна снова приблизила лицо к зеркалу.

— Ну, например, я первый раз вижу, как ты красишь ресницы, — и, бросив взгляд на лежащую на столике упаковку, добавил: — Или как натягиваешь колготки.

Анна замерла и, широко раскрыв глаза, посмотрелана него в зеркало.

— А ты — извращенец!

— Не то слово! — утвердительно кивнул он головой.

— Лучше расскажи, почему эта мадам прикатила с тобой в Киев, — насмешливо заметила она, снова подняв кисточку с тушью.

Лицо Кости сразу же стало серьезным.

— Расскажу, но не сейчас.

— Почему?

— Настроение испортится. Столько всяких неприятных открытий произошло за это время… Ладно, ты собирайся, а я пойду свои вещи заберу. Пустишь меня к себе постояльцем?

— А разве у меня есть выбор? — она снова посмотрела на него в зеркало. — Оставлять тебя на девушку из соседнего номера нет никакого желания.

Костя хмыкнул.

— И к тому же, как я уже успела убедиться, никакая дверь тебя не остановит. Если придется ремонтировать пол-отеля, как я объясню это руководству?

— Теперь — не придется. Ни объяснять, ни ремонтировать.

По дороге к Дербеневым Костя попросил Анну рассказать, как прошла у них эта неделя. О том, что Вера согласилась забрать Ваню, он знал из разговоров с Николаем, но о большем спрашивать не решался.

— В субботу мы первым делом съездили на кладбище, так как был девятый день. Туда и обратно — путь неблизкий, поэтому в больницу попали к концу тихого часа. Ванечка уже проснулся, и знаешь, что самое удивительное? — вспомнила Анна. — Он сразу пошел к ней на руки и не слезал до самого вечера! Вера-то и сама еще еле передвигается! Представляешь, как ей было с ним тяжело? Единственное условие у нее было купить для ребенка все новое: от кроватки до горшка. Все, абсолютно все, представляешь?

— Возможно, она права, — задумчиво заметил Костя, проведя четкие аналогии со своим поведением. Каждый раз, начиная новую жизнь, он безжалостно старался убрать с глаз долой все, что напоминало ему о прежней.

В понедельник Вера вызвала к себе на дом одного из заместителей и вручила пакет документов: на мальчика нужно было срочно оформить опекунство. Кроме всех юридических формальностей, предстояло решить много других важных дел, и в первую очередь заняться его здоровьем.

Памятуя о детских болезнях дочери и подобном диагнозе, она первым делом сделала ему аллергические пробы и, перелистав сохранившуюся дома карточку Маши из детской консультации, в очередной раз задумалась: реакция на пробы была практически идентичной. Шерсть кошки, перо подушки. С тоской посмотрев на ласкавшегося у ног кота, она заперла его на кухне, попросила домохозяйку сделать в квартире тщательную влажную уборку и немедленно поехала с малышом на консультацию к известному аллергологу.

— Мальчику желательно жить подальше от центра города, вынес тот свой вердикт.

— Коля, я хочу посмотреть коттедж, — сказала она вечером сраженному ее поведением Дербеневу и тут же достала невесть как сохранившиеся чертежи и планы дома. — Я уже позвонила бригаде строителей, которые доводили его до ума. На втором этаже придется сделать перепланировку и вместо одной из гостевых комнат оборудовать детскую. Вот здесь… — показала она на плане. — Ты не против?

Не против ли был Николай? Да он готов был на нее молиться!

— Вчера вечером я была в их доме в Конча-Заспе, — улыбалась в темноте машины Анна. — За сутки произвели все подготовительные работы: упрятали и укутали в целлофан всю мебель, а сегодня должны были разрушить стену и убрать строительный мусор. Вера — как ураган, честное слово! — восхищенно завершила она рассказ, когда такси подъехало к нужному подъезду.

Костя только усмехнулся в ответ: уж он-то знал Веру давно. За нежным мягким голосом и хрупкой фигурой скрывался монолитный характер, прочности которого могли бы позавидовать многие мужчины. И все же Вера обладала еще двумя несомненными и, пожалуй, более важными достоинствами: она умела любить и прощать. Любить — самозабвенно, прощать — навсегда…

Засидевшись за разговорами до пяти утра, Костя с Анной так и не появились в эту ночь в гостинице. Он помнил только, как, обняв ее, коснулся головой подушки и… все. Усталость и перенапряжение последних дней без труда довершили свое дело.

Раскрыв глаза, он взглянул на часы. «Ничего себе! Половина десятого!» — едва не присвистнул он и, повернув голову на бок, обнаружил, что на расстеленном в гостевой комнате большом диване находился один.Ни Анны, ни ее одежды нигде не было видно.

Услышав за дверью детский смех и топот, он присел на постели, тряхнул головой и принялся быстро одеваться.

— Доброе утро. А где Аня? — спросил он у колдовавшей у плиты Веры.

Рядом с ней стояла женщина, в которой он без труда признал няню мальчика и, было похоже, что Вера учит ее варить кашу. «Правильную кашу», — вспомнил он ночное возмущение Дербеневой, когда та заявила, что напрочь отказалась кормить Ванечку заграничным, а тем более отечественным детским питанием.

— Машу вырастила здоровой, ион никуда не денется! — словно давала слово Вера. — Весной и осенью в санаторий в Крым, а лето будем проводить у Днепра.Они еще посмотрят, — имея в виду врачей, возмущалась Вера, — какого я ребенка им приведу через несколько лет! А то придумали — астма! Особый уход, особая диета, и к восемнадцати годам никакой астмы!

Вера передала ложку няне и, подхватив на руки ребенка, с присущей ей очаровательной улыбкой повернулась к Константину.

— Коля с Аней ни свет, ни заря умчались на завод, — пояснила она. — Аня сдает дела новому представителю, ну, а Николай сначала с ней, а потом сразу на заседание парламента. Тебя они еще вчера договорились не будить, чтобы отдохнул от всех неприятностей, — лукаво сообщила она. — Завтракать будешь?

— «Правильной кашей»? — улыбнулся он, наблюдая, как, играя, мальчик пытается поочередно закрыть Вере то один, то другой глаз.

За те две недели, что он его не видел, Ваня окреп, порозовел и, казалось, даже подрос. Болезненного состояния не было заметно и в поведении. Он постоянно находился в движении, интересуясь по ходу дела всем, что попадалось на глаза.

— И «правильной кашей» тоже покормим! — Вера игриво схватила губами ручонку ребенка. — Мы угостим дядю Костю нашей замечательной кашей? — спросила она у него.