— Покориться? Никогда. Стать рабами?.. Нет, мы родились и жили свободными. Такими же и умрём.

— Кто говорит про рабство? — усмехнулся Гостомысл. — Не было и не будет его в землях славянских. Говорю только, что одного судью для всех нас нужно... Но, чу!.. Что такое?

За стеной горницы послышался странный шум, как будто какое-то животное скреблось и возилось у порога. Велемир хотел было призвать слуг, но шум вдруг прекратился. Дверь заскрипела и хлопнула, и перед беседующими появилось ужасное, мало напоминающее человека существо.

— Мал, кудесник болгарский! — не без испуга воскликнули оба старца.

Появление Мала, впрочем, не столько испугало, сколько удивило их. Болгарский кудесник никогда не выходил из своей чащи, не появлялся среди людей. Редко даже видели его. И вдруг он сам, без всякого зова, явился к жрецу грозного славянского кумира.

— Беседуйте, беседуйте! Наслаждайтесь жизнью и её радостями! — прохрипел он. — Спите сном крепким, непробудным... А близко уже время ваше!.. Грозные тучи идут на вас с далёкого севера. Поднимается на вас злой сокол. Летит он на Ильмень со своими соколятами, свет солнечный затмевая. А вы здесь беседуете...

— Что же ты хочешь сказать нам, старый Мал? — несколько оправился от смущения Гостомысл.

— Что? Жалкие! Вы ещё понять не хотите! Из своего заветного леса вышел Мал не по своей воле... Того пожелали высшие существа. Они приказали Малу явиться к вам и возвестить их волю. Гибель ждёт роды приильменские. И ничто, ничто не спасёт их. Летит с севера грозный сокол, и в страхе трепещут перед ним жалкие голубки... Кто виноват? Вы сами. Ваши раздоры губят вас. Никто не хочет никому повиноваться, каждый хочет быть больше и выше другого. Да вот и новая весть... слышите?

Встревоженные старцы вздрогнули при последнем внезапном восклицании Мала. Они, затаив дыхание, стали прислушиваться. Невдалеке раздавался звон оружия.

— Что такое? Какая ещё беда грозит нам? — поднялся Велемир.

Дверь распахнулась, и в горницу вбежал один из дружинников жреца. Он едва переводил дух.

— Страшная беда грозит нам, отец! — воскликнул он, опускаясь в изнеможении на лавку. — Неизбежная беда!..

— Какая? Что такое? — в ужасе откликнулись Велемир и Гостомысл.

— Вадим убил скандинавских послов...

Далее в кратких выражениях поведал вестник всё, что знал о новом злодействе Вадима.

С понуренными головами слушали старики этот рассказ, вполне понимая, какие их всех ожидают последствия такого вероломства.

— И не удалось спасти никого из скандинавов? — выразил надежду Гостомысл.

— Нет, никого...

— Что же вы думаете теперь, жалкие головы? — воскликнул Мал, безучастно слушавший рассказ вестника. — Отличился опять ваш любимец. Но вы послушайте и дальше... Что же ты молчишь, вестник? Говори.

С самым смущённым видом рассказал вестник скорби, что Вадим после совершенного преступления, боясь кары и со стороны приильменских старейшин, на головы которых накликал беду, и со стороны скандинавов, посоветовавшись с дружинниками, поспешил уйти за Ильмень.

— Говорил, что к Нево идёт, — досказал вестник.

И жрец, и посадник были донельзя опечалены этой чёрной вестью.

ействительно чрезвычайно печальную весть принёс старому Велемиру его дружинник. Вадим, казалось, потерял всякую способность верно оценивать свои поступки.

Всегда и для всех народов послы были лицами священными. Их неприкосновенность гарантировали целые племена. Среди же девственных, только что создавших свой строй народов того времени уважение к посланнику было развито до болезненной чуткости.

Славяне, вообще добродушные, в этом отношении не уступали другим. Они требовали, чтобы их послы были неприкосновенными, и сами охраняли посланных к ним от всяких, даже случайных, несчастий.

И вдруг неукротимый, озлобленный, обезумевший Вадим решился, нарушая все правила гостеприимства, на страшное дело, считавшееся позорным между всеми без исключения народами...

Со своей отчаянной дружиной рыскал он по Волхову. В своём безумии он пробирался к Нево и одно время готовил даже дерзкое нападение на жителей побережья. Ватага дружинников была ему беззаветно предана и готова была идти за ним куда угодно. Бродя с нею за Новгородом, он встретил скандинавскую ладью, шедшую одиноко по славянской реке. Воинов в ладье было мало. Ватага Вадима чуть не вдвое превышала по численности скандинавов. В безумной ненависти ко всем северянам напал на них Вадим. Бой кончился быстро. Сила оказалась на стороне славян. Скандинавы полегли в неравном бою, и остались в живых только три почтенных старика; судя по внешнему виду — вожди норманнской дружины.

Их привели к Вадиму, всё время благоразумно державшемуся подальше от сечи.

— Кто вы такие? — спросил их молодой старейшина.

— Мы из Скандинавии и шли к вам послами! — был ответ.

— Послами? — насмешливо переспросил Вадим.

— Мы шли уведомить ваш народ, чтобы он добровольно покорился нашим воинам. Вся Скандинавия идёт на народ ваш приильменский войной. Ярко блестят шлемы удалых варягов. Солнце затмили знамёна морских конунгов. При одном их имени дрожала гордая Лютеция... Берсерки, забывающие страх смерти, среди них. Не безумствуйте, покоритесь, падите с мольбою к ногам их, тогда, может быть, и смилостивятся орлы скандинавские и пощадят ваши презренные жизни... Молите их о пощаде! Молите, пока не поздно!

— Проклятый чужеземец! — с гневом воскликнул Вадим, выслушав эти дерзкие слова посланника скандинавов. — Ты ещё осмеливаешься предлагать пощаду, когда сам должен умолять меня о ней!

— Я посол, я неприкасаем, — спокойно отвечал скандинав. — Послы всегда были священны для любых народов.

— Не для меня только! Ты сейчас умрёшь, презренный норманн!

— Фрелав, сын ярла Рогвольда, не страшится смерти. Скандинавы умеют умирать... А убийство посла покроет тебя вечным позором.

— Посмотрим! — рассмеялся Вадим. — Эй, люди! Приведите горячих коней! Посмотрим, что тогда запоют эти проклятые чужеземцы...

Ни один мускул не дрогнул на лице скандинавов.

Привели коней. По приказанию Вадима троих пленников раздели и накрепко привязали к их хвостам. И в этот страшный миг скандинавы остались верны себе: на лицах у них не отразилось ни малейшего волнения, что ещё более взбесило Вадима, заставило его дрожать от бешенства.

— Пускай! — хрипло крикнул он.

— Постой! Погоди немного! — сказал старший из послов. — Мы видим, что попали в руки разбойника. Но ты знай, что за нашу смерть жестоко отплатит твоему народу наш вождь Святогор.