еще сражаемся с саксами, а он все еще мой командир. Я не соображал ничего, а иначе убил бы обязательно. И все равно лучше, если он умрет по приговору суда, от руки закона, в Британии, перед всем Братством.

— Хорошо. Решено, — Артур кивнул и поднял руку. — Сегодня вечером пойдем на штурм. Гвинвифар, расскажи об их защите.

Я рассказала все, что знала; все-таки я много простояла на стенах крепости, хотя мои знания все равно не могли сравниться с теми, которыми обладали воины Максена.

— Извини, больше ничего не знаю. Меня держали практически в плену. Из дома я выходила только вместе со стражниками.

— Знаю, — кивнул Артур, — у меня в крепости был свой человек. К сожалению, пару недель назад его убили. — Некоторое время он молчал, изредка посматривая на меня. Мне было интересно, что он чувствовал сейчас. — Кей сказал, что ты не знала о нападении на дороге…

— Понятия не имела! Но потом… Я ушла с Бедивером добровольно, сердце мое. Он был в таком горе, что я не могла его оставить.

Гавейн хрипло рассмеялся и застонал. Должно быть, смех причинял ему немалые страдания.

— То есть сговора не было? — требовательно спросил Артур. — Можешь поклясться?

— Я, Гвинвифар, дочь Огирфана, клянусь Отцом, Сыном и Святым Духом, что никогда не вступала в сговор с Бедивером и ничего не знала о его замыслах, пока мы не встретились на дороге. Клянусь также, что и сам Бедивер не собирался затевать драку с кем-либо, а меч достал только после того, как Медро не дал мне сказать Бедиверу, что я не пойду с ним, и приказал своим людям атаковать его. Если я лгу, пусть земля разверзнется и поглотит меня, пусть море поднимется и утопит меня, пусть небо разобьется и упадет на меня.

Артур слегка улыбнулся и посмотрел на Гавейна.

— И это ничего не меняет, — устало произнес Гавейн. — Эту женщину держали в заключении. Знаем. Ее вины здесь нет. Знаем. Но убийство было. Максен взбунтовался, и справедливость должна свершиться.

— Я готова принять приговор, — сказала я, обращаясь к Артуру. — Я за этим и пришла. — Наши глаза встретились, и в глазах Императора я по-прежнему не увидела гнева. Свет факелов лежал между нами как дорога, а внутри у меня все пело от счастья: он простил меня! — Я раскаиваюсь, — продолжал я уже менее уверенно, моя решимость таяла под взглядом мужа. — Я заслужила смерть. И я лучше умру, чем продолжу сеять рознь меж вами еще хотя бы день. Я не могу с этим жить…

Артур хотел что-то сказать, но остановился и посмотрел сначала на Гавейна, а затем снова на меня.

— Война будет идти, моя белая лань, — очень тихо сказал он мне. — Но я рад, что ты с нами, что ты вернулась. А если тебя удерживали силой, то никакого нового приговора не будет. Хватит старого, да и тот можно будет изменить, пожалуй. — Он отошел к столу, перебрал какие-то свитки. — Я получил письмо от твоего кузена, вождя клана. Если Бедивер знал о ваших отношениях, я не удивлен, что ему пришла в голову идея спасти тебя. Моя ошибка. Не надо было отправлять тебя домой. — Он внезапно повернулся к Гавейну с Кеем и выкрикнул: — Я не хочу, чтобы она умерла! Она заплатит штраф!

Гавейн скользнул по мне взглядом, но ничего не сказал. Кей ухмыльнулся.

— Да заплатила она уже штраф. Ее держал в плену чужеземный король. Милорд, говорю вам, это был смелый поступок — сбежать из крепости в мужском костюме! Да после этого отряд простит ей что угодно. Об этом будут песни слагать годами.

Я потеряла дар речи. Никак не ожидала такого приема. Можно подумать, меня посылали на переговоры, и теперь ждали отчета от посла, а не от сбежавшей преступницы. Но я — преступница, я не могу допустить, чтобы за мое преступление расплачивался Бедивер. Хватит ему и своих преступлений. И вот теперь мой муж стоит рядом со мной, и я не знаю, что сказать.

Артур заметил мое замешательство и покачал головой.

— Поговорим об этом завтра. Отдыхай пока. Ты выглядишь усталой. — Он подошел ко входу в шатер и приказал слугам приготовить мне ночлег и вызвать к нему командиров отрядов. Решение о ночном штурме было принято. Я сидела, глядя на знакомые лица, слышала знакомые голоса. Закрыла глаза и услышала, как Кей что-то говорит Гавейну, как ему кажется, шепотом. Артур преобразился. Он раздавал приказы, шутил, отвечал на возгласы воинов. На миг я испугалась, что вот, сейчас проснусь, и все это исчезнет, и я опять окажусь в душной красной комнате Кар-Аэса. Я быстро открыла глаза.

Артур вернулся, подошел к столу и теперь изучал план обороны крепости Максена. Коротко взглянул на меня и улыбнулся. У меня сердце готово было выпрыгнуть из груди от этой его улыбки. Да, выглядел он уже не так молодо, как раньше, но улыбка не изменилась, а в глазах я не увидела ни тени притворства.

— Не могу поверить, что ты здесь, — сказал он мне. — Не хочу тебя отпускать, но тебе и вправду надо отдохнуть, а у меня сейчас не будет ни минуты свободной. У тебя есть другая одежда? Ладно, поищу что-нибудь, хотя сомневаюсь, что найду. В крайнем случае, позаимствую у какой-нибудь жены фермера праздничное платье. Он предложил мне руку, подвел к выходу из шатра и позвал слуг. Остановился, все еще держа меня за руку. — Пожелай мне удачи, миледи.

Я повернулась, схватила его руки, глядя в лицо. Пронеслись мысли о Бедивере в темной конюшне, и об Артуре, выносящем приговор в Камланне, о важных и неважных вещах. Но главное — я дома.

— Сохрани тебя Боже, — сказала я. — Удачи!

Знакомый воин проводил меня в шатер. Не иначе, Бог услышал мои молитвы. Я просила его дать мне возможность умереть среди друзей, а не в унижении на чужбине. А еще я молилась, чтобы Бедивер пережил эту ночь, чтобы его не взяли в плен. Может, ему удастся скрыться?

Глава десятая

Артур выделил для меня маленький шатер, но раньше там прекрасно помещались трое. Когда я вошла, слуга Гавейна Рис грел