– Почему не пришел в Замок? Или в Цитадель.

– Мне плевать на ваши разборки. – На этот раз Ардоло рассмеялся. А продолжая смеяться, дунул на руку и проводил взглядом облачко черной пыли, в которое обратились пальцы. – Я снял маскировку и ждал, кто появится первым. Окажись расторопнее люды – устроил бы красивую последнюю драку. А тебе я отвечу на вопросы. – Снова улыбка. – И ничего не попрошу взамен.

– Ты убил Парашу?

– И Федру, – подтвердил Ардоло.

– Отомстил Всеведе за отравление?

– По приказу Всеведы. Тогда я еще не знал, что она меня убила.

– Когда был отдан приказ?

– Ночью. Я устранил двух личных врагов Сдемира, ранил его самого, чтобы отвести от него подозрения, принял антидот и отправился во дворец. Сидел там в тайной комнате, а под утро Всеведа объяснила задачу и упаковала меня в медальон.

Искусственные существа легко поддавались магической «упаковке» с уменьшением веса, а последующая маскировка сделала скрытого в украшении Ардоло незаметным даже для жрицы.

– Всеведа не объяснила, почему хочет убить Федру?

– А разве непонятно? – удивился голем. – Теперь она не старая ведьма, от безысходности прыгнувшая в постель молодого чела, а претендующая на корону жрица, несчастная женщина, потерявшая любовь всей жизни. Это поможет во время выборов.

– Примерно так я и думал… – протянул Гуго. – А Параша? Она ведь предала Всеславу и наверняка принесла Всеведе клятву верности.

– В обмен на предательство Параша потребовала сохранить жизнь младенцу. Но Всеведа составила заклятие обещания очень хитро, получалось, что ответственность за исполнение обещанного Всеведа несла только перед Парашей. И теперь она никому ничего не должна.

– И может убить младенца?

– В любой момент.

– Зачем? – Этого Гуго действительно не мог понять. – Зачем убивать ребенка? Так хочет Ярга?

– Ярге плевать. Охота за королевой и младенцем – личное дело Всеведы, она хочет править спокойно, без угрозы кровной мести.

– То есть ты не отрицаешь, что работаешь на Яргу?

Перед тем как дать ответ, Ардоло сдул в темные воды Москвы-реки кисть левой руки, шумно выдохнул – изо рта вылетело небольшое темное облачко, – и покачал головой:

– Гуго, Гуго… Ты мог бы просто спросить. Я ведь обещал честно ответить на все вопросы.

– Ты служишь Ярге?

– В конечном счете – да. И Всеведа со Сдемиром – тоже.

– Где он? – жадно спросил де Лаэрт. – Как его найти?

– Неправильный вопрос. – В реку слетели обе руки голема. Он не дул на них, а просто стряхнул, проводив взглядом черную тучу. – Ты тратишь время на зеленых, а на самом деле пора задуматься о том, что вот-вот случится в Замке.

– В Замке? – оторопел мастер войны.

– Я не жалею ни о чем из того, что совершил, – мерно продолжил Ардоло. То ли для чуда, то ли для себя. – Я кровожаден и упивался своей кровожадностью. Каждое убийство приводило меня в неистовый восторг. Я сумасшедший, знаю. – С его спины давно исчезли крылья, и теперь разрушалось тело. Довольно быстро. – Но если ты увидишь королевского младенца, скажи ему… Он еще мал и не поймет, но ты все равно скажи: все было предрешено. Вот прямо так и скажи, слово в слово: все было предрешено. Нельзя изменить то, что уже произошло.

– Что случится в Замке?! – заорал Гуго, но время вышло.

И то, что еще оставалось от беспощадного голема, горкой черной пыли ссыпалось к ногам мастера войны.

* * *

Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь

Москва, проспект Вернадского, 26 июня, воскресенье, 18.00

Корона…

Как это ни смешно прозвучит, но Франц де Гир, великий магистр блистательного Ордена, глава и абсолютный монарх Дома Чудь, не любил носить корону. Как-то не сложилось.

Наверное, потому, что никогда в жизни Франц к ней не примерялся. Ни будучи сопливым мальчишкой, играющим с толпой таких же, как он, рыжих хулиганов, ни в отрочестве, познавая секреты магии в академии гвардии, ни позже, став офицером. Все это время де Гир мечтал стать капитаном гвардии, мастером войны Ордена, возглавить сильнейших магов Чуди и водить их в бой. Он мечтал. И он добился.

День, когда великий магистр Леонард де Сент-Каре возложил на грудь Франца цепь мастера войны, стал самым счастливым в его жизни. Или – первым счастливым, потому что за ним последовало огромное количество других дней, во время которых де Гир воевал и проводил хитроумные интриги, побеждал и терпел неудачи, смеялся, плакал, терял друзей, падал, поднимался, и все это время он занимался любимым делом. Был на своем месте.

И лишь катастрофа, которая грозила Ордену из-за неудачных действий старого Леонарда, заставила Франца взойти на престол.

Его считали узурпатором – заслуженно, потому что власть он обрел с помощью меча.

Однако все чуды – и те, кто поддерживал де Гира, и те, кто его ненавидел, – признавали, что он спас Орден от большой беды, а Тайный Город – от большой войны. И еще все признавали, что нет у него в жизни другой цели, кроме служения Ордену.

– Франц.

– Что? – Де Гир стряхнул с себя оцепенение и с некоторой рассеянностью посмотрел на корону, которую все еще держал в руках.

– Время.

– Да, конечно.

Франц водрузил корону на голову и принял церемониальный двуручный меч в богато украшенных ножнах. Посмотрел на отражение в зеркале, увидел того, кого ожидал, – холодного, немного высокомерного правителя. Лидера Чуди.

– Идем?

– Я тут подумал… – Рик Бамбарда, старый и безусловно верный друг де Гира, один из тех, кто обладал правом обращаться к великому магистру на «ты», помялся, но все-таки спросил: – Может, осудим его заочно? Нечего Винсенту делать в зале.

– Ты не уверен во мне?

– Франц, ты ведь знаешь, что это не так.

– Тогда в чем дело?

– В том, что я до сих пор не ответил себе на вопрос: почему Шарге сдался?

Де Гир, как раз собиравшийся успокоить старого друга, закрыл рот и поморщился.

– Арест Шарге – часть затеянной Яргой интриги. Та ее часть, которая направлена против Ордена.

– Хорошо, что ты это понимаешь.

– Я всегда это понимал, Рик, – улыбнулся великий магистр. – Но игра ведется со всеми одновременно: со мной, с Чудью, с другими Великими Домами, со всем Тайным Городом… У Ярги есть план.

– И ты помогаешь претворить его в жизнь.

– Я готов к любому развитию событий.

– К любому?

– Ни о чем не волнуйся, – уверенно произнес Франц. – Я знаю, что должен делать. А ты?