– Вы принимаете кальцебонд, – ответил я. – Не важно, откуда я это узнал, но не стоит с ним перебарщивать. Сухожилия становятся крепче, это здорово, но из костей кальций начинает вымываться ускоренно. Вас не могли не предупредить.

Она кивнула.

– Конечно. Но красная линия еще далеко.

– Еще полгода приема, – сказал я, – и процесс станет необратимым. Не знаю, какие нормы приема в вашей стране… как и страну не знаю, но лучше после этой вашей миссии остановиться.

Она поинтересовалась:

– Какой… миссии?

– Откуда мне знать? – ответил я. – Я приехал на конференцию, и все мои выводы идут от знания основ биологии.

Она усмехнулась.

– Да, конечно. Вы только биолог. А я только корреспондент газеты «Дейли Дейп».

Я смолчал. То, что она корреспондент газеты «Дейли Дейп», знаю, в самом деле там работает уже второй год, но что-то в ней тревожит, хотя пока определить не могу.

Сейчас прозрачно намекнула на некую работу в разведке, но проверить пока не удается, в ЦРУ своя внутренняя сеть, связи с внешним миром нет, а если нужно что-то перенести из внешнего мира в свою локалку, то записывается на жесткий диск, тщательно проверяется всеми файерволами, сравнивая контрольные суммы, а при такой проверке никакая шпионская программа пролезть не сумеет, а потом уже…

Впрочем, секретные службы других стран тоже изолировали свои компьютеры по такому же принципу. Чтобы посмотреть, что там, нужно побывать в самом здании, как вот все тайны Пентагона у меня в голове, хотя не в черепной коробке, а в облаке, но это тоже моя голова, просто там внешние отделы мозга, где храню информацию.

Проснулся с ощущением, что чего-то недостает, не слишком важного, а так, чего-то, распахнул глаза и обнаружил рядом уже остывшую вмятину на подушке и скомканное одеяло.

Повернул голову в другую сторону, понятно, моя таинственная журналистка смылась то ли ночью, то ли рано утром. Странно, что не заметил, но вроде бы в вино ничего не подсыпала, теперь уловил бы еще по изменившемуся запаху от вина.

Улучшение здоровья обострило и все чувства, такое организму сделать намного проще, чем усилить работу такой новой штуки для человека, как головной мозг, так что ловлю запахи лучше волка и слышу дальние разговоры, но вот не чувствую, чтобы мои ленивые полушария начали работать лучше.

Наверное, организм реагирует именно на угрозу, а так как ее не было, то и не стал будить меня, такого умного и нужного вселенной.

На всякий случай посмотрел, что там в записях, ну да, вот она тихохонько поднимается, даже дыхание задержала, на меня смотрит опасливо, но переоценила, я лежу, как бревно, но хоть не храплю, это тоже инстинкт в действии, чтобы не услышали саблезубые тигры, храпунов сжирали в первую очередь, но все же недосожрали, саблезубых перебили раньше, а так бы мир остался без храпельщиков.

Приведя себя в порядок, завтракать отправился в ресторан. Вообще-то предпочел бы заказать в номер, я человек глубоко непубличный, но мне надо высматривать всех, кто как-то причастен к краденым ядерным зарядам, хоть самих крадунов, хоть перекупщиков, хоть товарополучателей…

Вечером опять во дворце, изображая привередливого гостя, заглянул в один зал ресторана, в другой, посмотрел, как там в баре, а если кто и заметит мое несколько нестандартное поведение, то решит, что я один из охраны кого-то из важных особ, обеспечиваю безопасность хозяина.

Отрабатывая манеры, ловко снял два фужера с подноса проходящего мимо официанта, один оставил себе, второй с таким уверенным видом вручил идущей навстречу женщине, что она, опешив, приняла, но шаг не замедлила и теперь наверняка старается понять, кто это был и что с этим бокалом делать.

Молодец, у меня это получилось неплохо. Нужно будет вообще принять на вооружение. Я человек абсолютно не светский, ученые все анахореты, а те, что сидят в президиумах, – это не ученые, а чиновники. В самом лучшем случае бывшие ученые, так что надо вести себя как принято.

Гости выглядят так, словно все то ли бывшие президенты и канцлеры, то ли вот-вот ими станут. К счастью, хватает одного взгляда, чтобы поместить портрет в программу сличения образов, а дальше, определив кто есть ху, быстро просматриваю файлы, начиная с самого детства, на это уходят доли секунды, тут же перехожу к следующему и следующему.

Темных личностей немало, но что-то выделить определенное пока не удается. На всякий случай рассматривал и женщин, на роль опасных злодеек некоторые подходят вполне, но не те масштабы, в реальности криминальный мир все-таки мужской мир, тем более если такого размаха, чтобы продавать и покупать атомные заряды.

Медленно прошли мимо, тоже оценивающе разглядывая гостей, две молодые красивые женщины, обе словно вышли из компьютерной игры про эльфов: одна из лесных, вторая из озерных или водопадных, такие тоже есть, видел в одной стратежке.

Обе посмотрели и на меня, одна крупными зелеными глазами, а вторая настолько синими, что почти фиолетовые, дивно смотрятся на бледном нежном лице с туго натянутой кожей даже без намека на будущие морщинки.

И все равно трудно отделаться от впечатления, что смотрю на тщательно оттрендеренные щеки персонажа красивой компьютерной игры. Тем более что все остальное тоже безукоризненно.

Даже слишком, подумал я невольно. На мой взгляд, сиськи должны быть крупнее, эльф или не эльф, а жопа шире и массивнее, а то эта культивируемая спортивность уже в печенках.

– Свинство какое, – сказал я с чувством. – Эмир закупил для праздника всех лучших фотомоделей Швеции?

Они заученно улыбнулись, одна спросила:

– Почему из Швеции?

– Потому что самые прекрасные оттуда, – заверил я. – Лучшие из Швеции, уже понятно, самые красивые в мире!

Снова польщенно улыбнулись, а та, что с синими глазами, поинтересовалась:

– А вы хоть и похожи на миллиардера… но не миллиардер, как мне кажется?

– Это точно, – ответил я. – Я крупный, но бедный ученый. Сюда меня командировали на встречу с одним бизнесменом, что готов вложить несколько миллионов долларов в мою работу.

Зеленоглазая моментально перестала улыбаться, а та, что с синими, проговорила оценивающе:

– Вы не похожи на ученого.

Я улыбнулся.

– Теперь ученые выглядят иначе, чем в старину. Молодые, поджарые, амбициозные… К тому же я не гуманитарий, а физик-ядерщик. Моя специализация – увеличение мощности взрыва портативных бомб, а это очень узкая профессия!

Она сказала очень серьезным голосом:

– Лучше бы такой профессии вообще не было.

Ее подруга что-то уловила, сказала капризно:

– Дорогая, я в баре.

– Хорошо, – ответила ее фиолетовоглазая подруга, – я скоро присоединюсь. Странно, что вы на таком мероприятии. Здесь все веселятся, а вы такой серьезный.