– Думаю, надо принять изначальный облик, – сказал Хактар измученным голосом. – Хотя бы попытаться.

– Но это не твой изначальный облик. – Доктор улыбнулся. – Вот почему аловианам было так трудно уничтожить тебя – физическим телом ты никогда не обладал. – Он сорвал катушку и намотал ленту на палец, словно читая ее. – Ты всегда был облаком, скоплением – взрыв не способен уничтожить облако, он просто развеет его. – Доктор разжал пальцы, и катушка с лентой упала на траву. – А самое гениальное в тебе – умение восстанавливать все части заново. Сначала слипаются две-три частицы… потом две-три тысячи… и так – далее, до окончательного воссоединения. Ты рассеялся по всему космосу… а космос, само собой, огромен.

– Да, – согласился Хактар. – Ужасно огромен.

Доктор подался вперед и облокотился о старый компьютерный терминал.

– Что ж, не будем пугать К-9 спекуляциями. Он так любит исправлять обобщения.

– Кто не любит. – Размотавшаяся лента на мгновение изогнулась, напомнив глупую широкую ухмылку.

– Конечно. – Доктор кивнул. – Продрейфовав в разобранном виде миллионы лет, ты все же очутился здесь.

– Именно так. – Полоска магнитной ленты сжалась и разжалась.

– Очутился где-то, где мог бы идеально осуществить свой дьявольский замысел.

– Именно так. – Диоды тревожно замерцали – неужто Хактар не был уверен в своих словах?

– И все же… – Доктор забарабанил пальцами по терминалу. – Предположим, кто-то поручил тебе некое задание, и ты в корне переработал свою программу, решив не слушать приказы…

Лента все крутилась и крутилась.

– Более того, ты не только спас жизнь во Вселенной, но и твои создатели вскоре сами себя уничтожили, доказав твою правоту. По моему личному опыту, у компьютеров есть два больших достоинства – они никогда не жульничают в шахматах и у них есть отличное чувство иронии. Так скажи же мне, – Доктор отступил на шаг, оглядывая луг, реку, небо. – Раз однажды ты спас все живое, что же сподвигло тебя снова все уничтожить?!

Вопль Доктора прокатился по близлежащим холмам. Где-то замычала воображаемая корова.

Когда Доктор обернулся, то обнаружил, что Хактар превратился в развалившегося на шезлонге пожилого мужчину весьма домашнего вида, в халате и тапочках – что было, само собой, примечательно, ибо не каждый день компьютерный терминал с катушками магнитных лент обретает человеческий вид.

– Оу, – выдал Доктор. – Впечатляюще.

– Если уж нам предстоит долгий разговор по душам, я, пожалуй, приму подобающую форму. – Хактар усмехнулся. Едва зазвучал его голос, возобновили течение речные воды – теперь состоящие из книг; луг усеяли бумаги, а деревья стали напоминать вихляющие чернильные росчерки какого-нибудь истеричного гения. Доктор уставился на плакучую иву. Она осталась такой, как и прежде.

Он подумал о происходящем и понял, что ему это что-то напоминает – причем некое не самое приятное событие. Скорее зловещее, чем приятное – вроде визита к дантисту или встречи с выжившей из ума тетушкой.

– Получается, если ты способен на такие проделки, тебе ничего не стоит создавать материальные объекты, верно?

– У меня есть свои пределы, – пожал плечами Хактар. – Но в целом ты прав. Если ты намекаешь на тот корабль, что упал на Криккит – да, моих рук дело. – Он по-стариковски зевнул. – В своем распыленном состоянии мне только и остается, что придумывать всякие штуки и подбирать космический мусор. Я притягиваю молекулы, обломки, метеоритные фрагменты, а потом создаю на их основе различные формы. Конечно, чтобы насобирать необходимый объем, требуются тысячи лет, но в настоящее время я, считай, богат этим мусором. Поначалу, конечно, мне едва-едва хватило на звездолет. Но все же хватило.

– Понятно. Но ты увильнул от моего первого вопроса. Зачем, Хактар? Зачем сначала спасать что-то, а потом все-таки уничтожать – да еще и так долго и методично?

– Твердые решения – не мой конек, – отстраненно молвил суперкомпьютер и чуть удобнее устроился на шезлонге.

Все дальнейшие слова застряли у Доктора в горле.

– У меня была функция, – мягко вздохнул Хактар. – У меня было задание, и я его провалил. А когда я понял, что пережил ту бомбардировку – что еще мне оставалось? Вот я и довел жителей Криккита до того же умственного состояния, в коем некогда пребывали аловиане – и, скажу тебе, далось это мне возмутительно легко. Я терпеливый малый. И я дал себе еще один шанс. Теперь же моя задача почти выполнена. Да и потом, сам подумай – тот ракетный удар обрек меня на миллиарды лет пребывания в ущербном распыленном состоянии. Я дрейфовал в космосе одну вечность за другой. Ничего удивительного нет в том, что ко мне пришла мысль уничтожить эту большую бестолковую Вселенную… и я нашел ее притягательной.

Доктор уставился на Хактара.

– Вот как? И… это все?

– Это все. – Компьютер пожал стариковскими плечами. – Да, я уничтожу Вселенную просто забавы ради. – И Хактар рассмеялся. Эхо его веселья вознеслось к милым деревцам и поплыло над блаженным ручейком, прогулялось среди уютных зеленых холмов и лугов, источавших сладкую негу. В этом смехе не было ни злости, ни исступления – лишь gusto[45] существа, почитавшего все за отменную шутку.

И Доктор содрогнулся.

Старейшина Нараси бежала за Ричфилдом и Веджвудом, продираясь сквозь летящие по воздуху бумаги, которые они называли «образцами» и «картами настроения»[46].

– Может, обговорим слоган?.. – с надеждой воззвал Ричфилд.

Нараси ускорила свой безумный бег.

– А еще, – подал голос Веджвуд, – есть ли какие-нибудь основы веры, которые стоит запатентовать? Мы все организуем, только скажите! С Божьей помощью и при хорошей команде юристов возможно все!

Старейшина Нараси остановилась, переводя дыхание, и уставилась на них – гневно, но в то же время с интересом.

– О чем это вы? – хрипло каркнула она.

Веджвуд швырнул в нее еще горсть бумаг:

– Любовь, Страх, Зависть – если нет готовых концептов, положитесь на эмоции…

– Главное – подача! – горячо закивал Ричфилд. – А там уж и патент в кармане!

– Взять хотя бы колесо! – с триумфом воскликнул Веджвуд.

– О нет, только не это. – Ричфилд закатил глаза. – Это у него личный триумф такой, – пояснил он Нараси. – И ни к чему хорошему не привел ведь!