Тут ему на плечо легла рука.

– Леди с характером прибыла, – насмешливо объявила Романа.

Либо Доктор открыл глаза, либо свет загорелся вновь. Она стояла прямо перед ним.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Я – не Романа, – сходу объявил двойник. – Так что можешь не гадать, являюсь ли я злым двойником и не задавать глупые вопросы вроде «а где твои перчатки?».

– Рад, что все быстро прояснилось. И к чему этот маскарад?

– Я пришла поговорить с тобой.

– То есть, убедить, что военные ТАРДИС – это хорошо, да?

– Если угодно. – Романа опустилась на колени и погладила К-9 по носу. – Похоже, ты не удивлен, видя меня.

– Ну… – В Докторе вновь взыграло хвастовство. – Не так-то и сложно тебя раскрыть – кто-то же должен был помочь Хактару организовать весь этот плацдарм для работы над планом. Кто-то наверняка поспособствовал самоуничтожению аловиан. А еще твоя ива не колыхалась от ветра. Я знаю, ТАРДИС порой способны на чудеса маскировки – но тебе есть куда расти. Значит, за всем этим фарсом стояла ты. Я прав?

– О да. – Романа восторженно кивнула. – И, конечно же, я устроила бедному воину-кардиналу Мелии внезапный уход из жизни. Нельзя было допустить, чтобы полный набор его воспоминаний перекочевал в матрицу Галлифрея. Это бы выдало меня с головой.

Доктор нахмурился.

– Хорошо, теперь я знаю, кто во всем виноват, но понятия не имею, зачем оно тебе было надо.

За его спиной вдруг распахнулась дверь. Луг исчез. Там, где он был, воцарился мрак – абсолютная темень, подкрашенная каким-то далеким и жутким голубоватым светом.

Лже-Романа шагнула наружу и помахала Доктору, приглашая следовать за ней.

Он вышел в одно большое Ничто – холодное до ужаса.

Военная ТАРДИС обвела Ничто широким жестом:

– Ты бы знал, как это приятно – программировать саму себя. Зачем мне это было надо, говоришь? Да просто я знала, что с окончанием криккитского конфликта мои дни будут сочтены. Военные ТАРДИС упрятали под замок, в чулан – спасибо, что хоть не уничтожили, – до той поры, пока Вселенная снова не будет нуждаться в нас. Поэтому я и сфабриковала эту ситуацию.

Доктор моргнул.

– Ты развязала заново войну, в которой уже участвовала?

– Да. Как видишь, военные ТАРДИС снова свободны. Мы принесем мир.

– Вторая война с криккитцами – просто повод запустить этот хлам?

– Да! – Лже-Романа явно разозлилась. – Дать им свободу действий!

– Но войне конец. Что теперь?

Лже-Романа осеклась.

– Военные ТАРДИС еще понадобятся, – заявила она. – Рано или поздно.

– Ты уверена?

– Вселенная – большая.

– Ну да, ну да. У тех, кто так говорит, просто чересчур много жилой площади. – Доктор, меряя шагами мрак, обнаружил, что наслаждается им. Его глаза потихоньку привыкали к тускло-синей темени. – Вселенная, говоришь? Вселенная – одна большая загадка, и никто никогда не сможет составить ее полную карту. Знавал я команду каких-то очень преданных своему делу долгожителей – у них были рулетки, измерительная лента и чертежная бумага. Так вот, даже они сдались в итоге. Теперь содержат ресторанчик где-то на окраине Галактики Колеса.

На миг Доктора охватило смятение. Откуда шел этот тусклый свет? И почему здесь было так холодно?

Лже-Романа улыбнулась ему.

– К чему ты клонишь, Доктор?

– К тому, что Вселенную при желании можно дико оптимизировать. Разведав все ее уголки и избавившись от огромного количества пустоты, погасших светил и необитаемых планет, можно было бы сжать ее до чего-то столь малого, что лондонская автоколонна смогла бы проложить через это все сносной длины маршрут. И все смогли бы жить пусть в тесноте, но, хочется верить, не в обиде.

– Ты так думаешь? – Лже-Романа была удивлена. Он мог сказать это по тому, как свет, далекий и холодный, падал на ее лицо.

– Да. Настоящих буйных мало, и все они где-то далеко. Далеки, сонтаранцы, Криккит – им все сходит с рук только потому, что они так запредельно далеко. Всегда уповаешь на то, что нападут на кого-то другого, но не на тебя. Но если всех нас сложить вместе, мы утихнем. Да, я знаю, ты сейчас скажешь, что на каждой отдельно взятой планете полным-полно негодяев – но если бы всех нас усадили за один стол, мы бы их усмирили или даже перевоспитали. Как славная многодетная семья в тех фильмах, что крутят под Рождество.

На лицо Романы ложилось все больше и больше света – определенно.

– После переполоха с криккитцами пыль осядет, я уверен. Возможно, я смогу взять отпуск. – Доктор улыбнулся. – В каком-нибудь местечке с красивыми закатами… кстати, где мы?

Романа покачала головой.

– Ты неисправимо оптимистичен в отношении Вселенной. Мы прогуливаемся по дальнему краю бесконечности. Если ты оглянешься через плечо и подождешь двадцать миллионов лет, пока свет нагонит тебя – увидишь солнце Криккита.

Доктор уставился на пустоту под ногами. Несколькими минутами ранее он решил, что стоит на простом пружинистом полу. Но под его ногами ничего не было. Он ослабил узел шарфа – концы свободно затрепетали, вняв далекому солнечному ветру.

– Наверное, я должен запаниковать, – сказал он.

– Я подумала, что это хорошее место для разговора. – Романа вдохнула и выдохнула, и маленькие искорки света устремились от нее во все стороны. – Бедная планета Криккит, их взгляды сформировала Вселенная. Вокруг их миро зависло облако мусора, горизонты их были ограничены…

– Я бы сказал – извращены, – процедил Доктор, пытаясь дотянуться до одного из ближайших звездных скоплений.

– Как тебе будет угодно. Мне не важно. Это, в конце концов, просто очень наглядная демонстрация того, как география формирует наши взгляды – тебе не кажется?

– То есть, ты сравниваешь Криккит с деревней, где нет асфальтовых дорог?

Лже-Романа поразмыслила.

– Да, – сказала она наконец. – А потом ее жителям открыли глаза на мир, и они все просто сошли с ума.

– И что же?

– Именно это я собираюсь сделать с остальной Вселенной, Доктор. – Лже-Романа улыбнулась. – Именно поэтому я спасла Хактара и перенастроила его Бомбу Сверхновой. Пора спровоцировать нечто большее. Вот почему и я, и подобные мне будут нужны. Это будет время полного безумия и самой великой войны.

Доктор нахмурился – в мозгу появился какой-то странный зуд.

– Что?

– Во Вселенной, Доктор, всем трудно ответить на вопрос «что происходит?», коль скоро она так велика – верно? – Лже-Романа позволила себе сочувствующий смешок.

– Да, разумеется, – согласился он. – Солнечные системы, космос, галактика – такие величественные термины, что захватывает дух. Все так хотят, чтобы о них думали как о Токио или Нью-Йорке, когда на самом деле, во вселенском масштабе, мы все – Бишопс-Стротфорд[48].