Однако сказать это было проще, чем сделать, поскольку среди византийского населения еще сохранялась ярко выраженная антипатия к латинянам, которую подпитывали память о 1204 годе и продолжающийся раскол между Церквями. Это чувство было столь сильно, что один монах-доминиканец, живший в Галате, жаловался: местные жители готовы были разбить чашку, из которой выпил латинянин, как будто она была чем-то заражена. Тем не менее вместе с явным ослаблением Византии и усилением угрозы со стороны османов среди придворных стали возникать пролатинские настроения. Одним из самых ярких их выразителей стал Димитрий Кидонис, который решил изучать латынь, чтобы общаться на ней с западными послами, торговцами и наемниками, которые каждый день посещали византийский двор. Выучив язык, Кидонис сделался поклонником латинской литературы и теологии и даже принял католичество. Он стал страстным приверженцем идеи о том, что латиняне должны рассматриваться как союзники и братья-христиане, а не враждебные раскольники. И именно их нужно призвать на помощь в борьбе против общего врага – мусульман. Таковы были взгляды, которые убедили Иоанна V.

Ближайшим католическим государством была Венгрия, обширное и богатое королевство, расположенное крайне удачно для того, чтобы нанести удар по османам. Летом 1365 года Иоанн V принял решение не просто обратиться к ее королю, но и сделать это лично – настолько серьезна была ситуация. Осенью представитель Бога на земле покинул Константинополь и отправился на север в столицу Венгрии Буду. Но если он рассчитывал на то, что вид некогда могущественного византийского императора, просящего о помощи, растопит сердца хозяев, его ждало разочарование. Просителя приняли не слишком любезно, и надолго он не задержался. А на обратном пути его остановили на границе болгары и не разрешили ему проехать через их территорию. Императору пришлось провести несколько месяцев в городе Видин, ожидая, когда ему удастся отправиться на корабле по Дунаю. Но сколь ни малоприятна была эта поездка, она помогла осознать важнейшую истину: любая помощь со стороны латинян будет зависеть от преодоления раскола. Этот урок уже был усвоен жителями последнего византийского города в Малой Азии, Филадельфии. Не первый год он был окружен и осажден турками и не получал никакой помощи от византийского императора, поэтому горожане направили обращение к Папе. В ответе им сообщили, что для того, чтобы рассчитывать на помощь, они должны стать католиками.

Однако Иоанн V прекрасно понимал и другое: любая попытка преодолеть раскол на условиях латинян может вызвать сопротивление со стороны его собственного народа, как это было с Лионской унией в 1274 году. В свете этой дилеммы единственное, что он мог сделать, – продемонстрировать свою готовность обсуждать этот вопрос, и в июне 1367 года в Константинополь была приглашена папская делегация. Иоанна Кантакузина вызвали из монастыря, и последующие несколько недель он играл в дебатах ведущую роль. Но конкретного результата достичь не удалось. Византийцы настаивали на созыве Вселенского собора Церкви, в то время как латинская сторона не видела в этом необходимости. В конце концов Иоанн V предложил оригинальное решение по выходу из тупика. Он вновь отправился в путешествие в сопровождении Димитрия Кидониса и других пролатински настроенных придворных. На этот раз пунктом назначения был Рим, и в октябре 1369 года византийский император принял участие в публичной церемонии в церкви Святого Петра. Поцеловав Папе ногу, потом – руку и наконец – уста, он униженно склонился перед понтификом и объявил себя католиком, принимающим папскую власть и признающим Филиокве. Все было тщательно продумано: Иоанн обратился в католичество лично и не давал никаких обещаний от имени своих подданных, как представители Михаила VIII в Лионе в 1274 году. Папа прекрасно понимал это, но он также осознавал, что возникновение на месте ослабленной христианской империи могущественной мусульманской может быть очень опасно. Поэтому он заявил, что византийский император теперь заслуживает поддержки, и призвал католические державы прийти к нему на помощь в борьбе против османов.

К несчастью, злополучный Иоанн V был словно обречен на постоянные разочарования и унижения. Покинув Рим, он прибыл в Венецию, чтобы оттуда отправиться на корабле обратно в Константинополь. Но там власти задержали его за неуплату кредита, который он взял для финансирования своей поездки в Рим. В очередной раз византийский император оказался беспомощным на чужой земле, не имея возможности добраться домой. В столицу он смог вернуться, только когда его сын Мануил прибыл с флотом и некоторой суммой наличности, чтобы погасить задолженность. К тому времени стало совершенно ясно, что призыв Папы о помощи был полностью проигнорирован и когорты латинских рыцарей не отправятся на Восток, чтобы оттеснить османов обратно за Дарданеллы. Вся эта тягостная поездка оказалась напрасной.

Оставалась лишь одна надежда. Византия была более не способна противостоять османам в военном отношении, но это могли сделать ее православные соседи. Великий Стефан Душан умер в 1355 году, и многие из присоединенных им в 1340-х годах территорий отделились, но Сербия все еще оставалась силой, с которой приходилось считаться. Именно сербы летом 1371 года начали наступление, чтобы выгнать турок с Балкан. Но когда в сентябре того же годы сербская армия была уничтожена в битве на реке Марице, никаких сомнений в том, что османы останутся там, уже не было. Один за другим христианские правители региона присягали на верность эмиру Мураду I, соглашаясь не только поддерживать с ним мир и платить ежегодную дань, но и принимать по его призыву участие в военных походах. Сначала сербы, потом болгары, а затем, за неимением других вариантов, и Иоанн V – все стали вассалами османского эмира. В соответствии с соглашением о военной поддержке сын Иоанна Мануил был отправлен с армией воевать на стороне османов в Малой Азии, где те постепенно подчиняли себе другие турецкие эмираты. По иронии судьбы Мануилу пришлось принимать участие во взятии Филадельфии, последнего форпоста Византии на Востоке. Когда, наконец, в 1390 году она пала, среди тех, кто сокрушил ее стены, были византийцы.

К 1372 году, когда Иоанн V стал вассалом турок-османов, Иоасафа уже не было в Константинополе: он перебрался на юг, в Мистру. Там, в монастыре, он и умер 15 июня 1383 года. К тому времени его мемуары были давно завершены: в них бывший император, как мог, защищался от обвинений в том, что именно на нем лежит ответственность за проникновение турок в Европу. В какой-то степени он действительно был повинен в этом, но в его оправдание можно сказать, что он всего лишь следовал своим предшественникам, которые не раз обращали волны миграции на пользу империи. Беда в том, что у него не было тех ресурсов, которыми располагали его предшественники, а без этого невозможно было сдержать поток, который смыл весь его мир.

* * *

Ко времени кончины Кантакузина империи фактически тоже пришел конец. Власть императора не простиралась дальше стен Константинополя, а его сюзерен, османский эмир, столица которого располагалась в Адрианополе, правил на большей части Малой Азии и на Балканах. Константинополь же находился посреди его обширных владений. Формально император еще считался правителем части Пелопоннеса и нескольких островов Эгейского моря, но в 1387 году Фессалоники открыли свои ворота османам. И даже в таком состоянии Византия просуществовала еще 60 лет. Властители из династии Палеологов продолжали именовать себя «императорами ромеев», а их столица по-прежнему считалась у православных христиан Священным городом и оплотом веры, хотя ее влияние и пошло на спад. После 1448 года русские перестали посылать туда своих епископов для посвящения в сан. Жизнь в Константинополе в последние годы очень отличалась от той, что была в прошлом. Император и его двор больше не играли в ней главной роли. Большой и Влахернский дворцы постепенно разрушались, и императорской семье приходилось ограничиваться теми помещениями, которые еще годились для жилья. Некоторые из подданных императора были гораздо богаче, чем он, поскольку получали деньги от совместной с венецианцами и генуэзцами торговли. В Мистре был альтернативный двор: там представитель младшей линии династии Палеологов правил византийским Пелопоннесом. В отличие от разрушающегося Константинополя, Мистра процветала, так как получала хороший доход от окружавших ее сельскохозяйственных угодий.