какого-нибудь большого дела хоть на один день, мы с радостью пошли бы даже на гибель.

Слушая эти слова, У Юн восторженно думал: «Братья сами уже все решили, и мне остается только рассказать им о нашем деле». Он продолжал угощать их и, когда чашка обошла еще два круга, сказал:

– А согласились бы вы отправиться в Ляншаньбо против этой шайки разбойников?

– Если бы мы и выловили их, – сказал Юань Сяо-ци, – кто бы нас вознаградил? Мы лишь стали бы посмешищем в глазах всего вольного люда.

– Я понимаю это дело так, – продолжал У Юн, – раз вам не дают возможности ловить рыбу и вы возмущены этим, то вам не остается ничего другого, как отправиться туда и за все рассчитаться.

– Откровенно говоря, господин учитель, – заметил Юань Сяо-эр, – мы уже несколько раз думали о том, чтобы вступить в их компанию. Беда только, что подчиненные Ван Луня отзываются о нем, как о человеке мелочном, с которым трудно ужиться. Когда к ним в стан прибыл из Восточной столицы Линь Чун, он перенес от Ван Луня немало издевательств. Этот негодяй не желает принимать к себе новых людей. Когда мы узнали об этом, у нас пропала всякая охота обращаться к нему.

– Если бы он был таким же простым и великодушным, как вы, учитель, – вставил Юань Сяо-ци, – тогда было бы совсем другое дело.

– Да, если бы мы надеялись встретить со стороны этого Ван Луня такое же отношение, как с вашей, учитель, – поддержал его Юань Сяо-у, – мы уже давно, не раздумывая, ушли бы туда и, если нужно, охотно отдали бы за них свою жизнь.

– Вы, право, наговорили обо мне так много хорошего, что я и не стою этого, – отвечал им У Юн. – А сейчас и в Шаньдуне и в Хэбэе так много достойных, доблестных героев.

– Может, и есть на свете такие удальцы, – возразил Юань Сяо-эр, – да мы-то их не встречали.

– А не знаете ли вы старосту Чао Гая из деревни Дунци-цунь, уезда Юньчэн? – спросил у Юн.

– Уж не того ли, которого называют Чао Гай Небесный Князь? – спросил Юань Сяо-у.

– Он самый и есть, – ответил У Юн.

– Мы слышали о нем, – отвечал Юань Сяо-ци, – но хотя живем друг от друга всего лишь в ста с небольшим ли, до сих пор нам не довелось с ним встретиться.

– Это поистине справедливый и великодушный человек, – сказал У Юн. – Почему бы вам не познакомиться с ним? – Дел у нас там никаких нет, – заметил на это Юань Сяо-эр, – поэтому мы и встретиться с ним не могли.

– Последние годы, – сказал У Юн, – я обучал ребят в деревенских школах неподалеку от поместья Чао Гая. Сейчас до меня дошел слух, что он собирается захватить большое богатство. Вот я и пришел к вам посоветоваться, не захватить ли нам эти сокровища вместе?

– Ну, это нам, пожалуй, не удастся, – промолвил Юань Сяо-у. – Если мы как-нибудь испортим это дело такому благородному и великодушному человеку, как Чао Гай, то станем посмешищем всех молодцов в округе.

– А я надеялся уговорить вас, – продолжал У Юн. – Вы – хорошие друзья, народ справедливый, и, если захотите помочь нам, расскажу вам обо всем. Сейчас я живу в поместье старосты Чао Гая. Он много слышал о вас троих и послал меня за вами.

– Мы люди простые и честные, – сказал Юань Сяо-эр, – и душой не кривим. Если староста Чао Гай задумал большое дело, решился нам его доверить и ради этого побеспокоил даже вас, господин учитель, то мы тут же заявляем, что жизни не пожалеем для него. Мы клянемся остатком вина; пусть поразит нас беда, нападет на нас мор, пусть мы умрем не своей смертью, если отступимся от своих слов.

Проговорив все это, Юань Сяо-у и Юань Сяо-ци принялись хлопать себя по затылку, приговаривая:

– Кровь наша горяча, и мы готовы пролить ее за того, кто умеет ценить нас.

– Должен сказать вам, – продолжал У Юн, – что я пришел не за тем, чтобы обманом вовлечь вас в недоброе дело. Честно говоря, дело мы затеяли не простое. Пятнадцатого дня шестой луны день рождения сановника Цай Цзина. Его зять, правитель округа Даминфу Северной столицы Лян Чжун-шу, приготовил ему на сто тысяч связок монет ценных подарков, которые на днях собирается отправить. Один молодец по имени Лю Тан пришел известить нас об этом. Вот я и отправился к вам посоветоваться. Мы укроемся в каком-нибудь глухом месте, нападем и захватим это нечестно нажитое богатство. А затем мы поделим его и обеспечим себя на всю жизнь. Вот зачем приехал я к вам под предлогом закупки рыбы. Не знаю только, как вы на все это посмотрите?

– Мы-то согласны! – поспешил сказать Юань Сяо-у, едва дослушав У Юна, и, обращаясь к Юань Сяо-ци, крикнул: – А что я тебе говорил, братец?!

– Сбывается наше заветное желание! – воскликнул Юань Сяо-ци и даже подпрыгнул от радости. – Когда же мы отправляемся?

– Я просил бы вас собраться сейчас же, – сказал У Юн, – потому что на рассвете мы отправимся в поместье Чао Гая.

Это решение очень понравилось всем братьям.

На следующий день все встали рано и позавтракали. Распорядившись по дому, они покинули деревню Шицзецунь и вместе с У Юном направились к деревне Дунцицунь. После дня пути они увидели впереди поместье Чао Гая, а вскоре и самого хозяина, который вместе с Лю Таном ждал их в кустах у дороги. Узнав У Юна, приближавшегося к поместью в сопровождении братьев Юань, Чао Гай и Лю Тан вышли им навстречу.

– Приветствую доблестных братьев Юань! – радостно произнес Чао Гай. – Слава о вас идет повсюду. Прошу вас в мою усадьбу, там мы и потолкуем.

Вшестером они вошли в дом, прошли во внутренние комнаты, где и расселись, как положено обычаем. Затем У Юн рассказал Чао Гаю о своей беседе с братьями Юань, после чего староста пришел в самое хорошее настроение. Он тут же велел работникам зарезать свинью и барана и приготовить жертвенной бумаги для возжигания. Братьям Юань очень понравилось, что такой важный и представительный человек, как Чао Гай, ведет себя очень просто.

– Мы очень рады, – говорили братья Юань, – что наконец нам представилась возможность познакомиться с таким достойным человеком, как вы. Однако если бы нас не привел сюда учитель У Юн, то вряд ли мы удостоились бы этой чести.

Братья не скрывали своей радости. Вечером того же дня они ужинали все вместе и до поздней ночи беседовали о всякой всячине.

На