чтобы наша, а особенно твоя первая ночь была столь драматична. Ты девушка неопытная, невинная, и у тебя куча страхов в голове, — голос Фурнье потеплел, так и располагал к доверию.

Наверное, именно это и помогло мне удержаться от морока поддаться и согласиться сдаться. Нет в этом Фурнье и капли чувства, а есть профессионализм, умение вести допрос и располагать преступника к себе. Я всего лишь пешка в его играх, а вся эта «попытка завоевать любовь» всего лишь игра. Большая игра, где он и мой муж по разные стороны баррикад. Не зря этот полицейский упорно настаивает на версии крушения, а не штурма неизвестными нелюдьми. Или там тоже были боевые големы? Я всего лишь пешка. Но если играть партию на стороне Ладисласа я согласилась добровольно, то за Фурнье я не подписывалась.

— Поверь, чтобы там не говорили, я не насильник и не убийца. Дашь мне шанс? Пожалуйста!

— Какой шанс? — попыталась я обрести твердость в голосе, но вышло все равно жалко.

И не знаю, чего там про него говорили, я не местная… Чего-то у меня всё крепче подозрения, что эти слухи не врут.

— Шанс, завоевать твою любовь. Так что дай мне время, но за это я попрошу у тебя кое-что.

— Что?

— Всего-то один поцелуй. Заметь, не потребую, а именно попрошу. Но такой, на который ты сама с готовностью мне ответишь.

Фурнье помог мне встать с постели и надеть ботинки. Не такие как раньше, погрубее и некрасивые… Впрочем, сейчас привередничать я и не собиралась. Из жилой и самой обычной комнаты мы вышли в коридор. Подобные места не меняются в госучреждениях от Листа к Листу по всей Книге миров: обшей их деревянными или пластиковыми панелями, покрась краской, обклей голографическими обоями или магическими иллюзорами, они всё равно будут пустые, унылые, ощущаться в серых тонах и окажутся полны множества дверей с табличками и номерами.

— Это комплекс Управления внутренних дел Приграничья, — не дожидаясь вопроса пояснил Фурнье. — Половина территории отведена под проживание сотрудников, жилые помещения гостиничного типа для командировочных.

— У вас, естественно, номер-люкс, — аккуратно съязвила я.

— Ну до моего дома в Шатодене здешним номерам-люкс далеко, — равнодушно ответил Фурнье. — Но я начинал службу в провинции и карьеру делал, не пользуясь помощью родителей, в отличие от некоторых, хотя моя семья тоже далеко не последняя в Аконской империи, так что я неприхотлив. Хотя понимаю, ты-то привыкла к иной жизни.

Пользуясь тем, что мой тюремщик вроде бы в хорошем расположении духа, а коридор длинный, пустой и пока не думал кончаться, я рискнула спросить о самом важном:

— А где мой Зубастик? Что с ним?

— Вашего дракона так и не нашли, хотя мы ищем. Ладислас нарушил закон и тут.

— В чем его нарушение? У меня на Зубастика документ был, официальный. Из полицейского управления Шатодена.

— Лиза, ты помнишь размеры своего дракона? Ты владелец молодого зелёного дракона, а Ладислас уже после вашей пересадки, пока вы жили в гостинице, подменил его на взрослого синего, больше в несколько раз. Поверь, такие вот драконы, особенно без ошейника подчинения — серьезная опасность для местных жителей. И мне страшно подумать, для чего монсеньор Дюран его притащил и собирался использовать. А продумал он это тоже заранее, иначе не старался бы так с фальшивыми документами, по которым прятал возле гостиницы взрослую особь. Если проанализировать слова хозяина гостиницы — этому дракону лет двадцать, не меньше. Наверняка хорошо выдрессированный боевой экземпляр.

Его рука, сжавшая на моём плече, пронзили меня холодом даже сквозь плотную ткань платья. Глаза сверкнули гневом, парализуя и запугивая. Лицо мужчины приблизилось к моему настолько близко, что отросшая щетина царапнуло нежную кожу, а ледяное дыхание обожгло губы, как морозом. Стало так жутко и холодно, что захотелось вновь съежиться, укутаться, укрыться от этого страшного холодного человека. И тут же я постаралась в это чувство страха окунуться с головой, я купалась в нём и тряслась от ужаса. Лишь бы не прорвалась радость, что про Зубастика враги, теперь уже однозначно враги, так ничего и не поняли — а значит у меня появился пусть и крохотный, но шанс.

— Ты меня поняла? — вновь обдал меня своим ледяным душем начальник полиции.

Я нашла в себе силы для того, чтобы молча кивнуть, и то еле-еле.

— Вот и хорошо! — встряхнул он меня и ослабил хватку. — А сейчас, чтобы окончательно не было вопросов, я кое что тебе покажу.

Коридор закончился, мы вышли на улицу. Я с удивлением обнаружила — уже поздний вечер и стемнело. Вот почему мы по дороге в коридорах никого не встретили. Фонари не горели, под покровом темноты мы несколько минут пропетляли между зданиями по щербатой асфальтированной дорожке. Вдоль даже не тротуара, а уже наполовину разбитого травой и корнями тропинки высились деревья, сквозь голые скрюченные стволы проглядывала из-за туч полная луна. Прямо как в фильмах ужасов. По классике жанра вдали послышался вой, от которого у меня похолодело все внутри, а вот Фурнье словно батарейку свежую поставили. Он сильно прижал меня к себе — я резко выдохнула и чуть не зашипела от боли — и зашептал приглушенным голосом, в котором мне послышалось натуральное безумие:

— Не бойся. Рядом со мной никто не посмеет тебя тронуть! — Вой усилился, в отдалении в истерическом лае зашлась собака, и от этого у меня ёкнуло сердце. — Ну что же ты так трясешься? Маленькая, замерзла вся. Иди ко мне!

Он прижал меня к стволу дерева, нависая сверху и втягивая воздух около волос, нюхая их точно животное.

— М-м-м… вкусная. Восхитительно пахнешь.

Он меня сейчас съест! Вот кто маньяк на самом деле! Классика жанра. Преступник сам же и есть следователь, а я — попалась… Хотя, что я могла сделать там, у него в «апартаментах-люкс»?

— Месье Фурнье… ты… вы… обещали мне что-то показать! — испуганно запинаясь, пискнула я.

— О, да! И я сдержу свое слово, хоть сдерживаться мне и не просто, — нехотя отстранился он от меня. — Я же обещал тебя не пугать, ты должна согласиться сама.

Фурнье схвати меня за запястье и поволок за собой. Впереди показалось низкое одноэтажное сооружение. Похоже на старый гараж из позеленевшего от времени силикатного кирпича, если бы не многочисленные решетки, прибитые прямо к глухим стенам запиравшие все стены и узкие окна-бойницы, также забранные решётками.

— Темница для особо опасных, — шепнул мне Фурнье.

Он встал ко мне спиной и что-то сделал, тяжелая массивная дверь с надрывом спряталась в стену. Почему то этот надсадный