Марина сделала глоток. Ее голос уже не дрожал, дыхание стало ровным. Исповедь приносила ей успокоение.

–Она въехала ко мне во двор на черном «прадике». Я вышла из подъезда, села на переднее сиденье. Все опасалась: вдруг нас услышат, и попросила девушку куда-нибудь отъехать; та отъехала в район Зеленого Угла. Как ты, наверное, поняла, той девушкой была Ирина. Она не стала ходить вокруг да около и сказала, что ни в каких встречах она не участвует – она их организует. Что вхожа в круги элиты нашего города и занимается тем, что подбирает девочек для местных ВИП-ов. У нее приличный штат, который регулярно пополняется. Расценки таковы, что с каждой встречи девочка имеет пятнадцать тысяч, ну или больше, если постарается и разведет на бонусы. На языке крутился вопрос: почему я? И я спросила. «Ты миловидная,– ответила она,– и не из скромных, раз выложила такие фото». Я обещала ей подумать. Она отвезла меня к дому, и я вернулась к бабке в засранный подъезд, в убогую квартиру. Бабка жарила рыбу, и та, по ходу, подгорела: мне с порога в нос ударил неприятный запах. В мыслях я все еще сидела в дорогой машине, передо мной была ухоженная дама в норковом манто, а я вдыхала аромат ее изысканных духов. И я себе сказала: «Выбирай, Марина. Либо вот это все,– подруга обвела рукой пространство, воссоздав картину,– обшарпанные стены, убитая мебель и техника, вонь на всю хату и суетливая старуха, которая сует нос во все мои дела, либо отдельная квартира, свобода в действиях, в деньгах, красивые и дорогие вещи, поездки за границу…» Жизнь поставила меня перед выбором, и я ничуть не колебалась. Была сыта по горло нищетой и не хотела в ней погрязнуть. Тем вечером я вызвонила Иру…

Так началась моя двойная жизнь. Ты помнишь, как я заняла шесть тысяч? Тебе сказала, что для матери, на самом деле я купила платье, новое белье. Мне было стремно от того, что вещи старые, дешевые, и даже нечего надеть. Но хуже, когда твоя жизнь у бабки на виду, и постоянные расспросы, куда ты собралась, во сколько ты вернешься. Я еле сдерживалась, чтобы ей не нагрубить, а про себя считала дни, когда же съеду на отдельную квартиру. Клев был нормальным, и за первую неделю я съездила на пару встреч. Я не забуду первого клиента, мой страх и робость, дрожь в коленях. Он с пониманием отнесся ко всему, и я ему за это благодарна. Но не со всеми так везло… Бывало, вызовы не совпадали с рабочим графиком, Ирина вызванивала накануне или в день дежурства. Приходилось просить девчонок, чтобы подменяли. А через две недели, когда в кармане зашуршали крупные купюры, я, не раздумывая, написала заявление об увольнении. Нашла квартиру за семнадцать тысяч, еще столько же переплатив агентству, и съехала от бабки.

Я радовалась той свободе выбора, которую давали деньги, и никаких не видела преград. Могла купить, что хочется, пойти в любое место и не переживать, где взять на это деньги. Была неловкость поначалу, меня трясло при мысли напороться на кого-то из знакомых (напрасный, глупый страх: откуда у меня в таких кругах знакомые?). Ирина замечала мою бледность, я потела, ноги были ватными, а в номере, когда я раздевалась, во мне трезвонил стоп-сигнал. Но вскоре это отпустило – деньги быстро раскрепостили! Я занималась этим по инерции, как ставила уколы пациентам, как ты кредитовала банковских клиентов. Я возбуждалась не при виде мощных торсов, сильных рук – я возбуждалась при виде пачки денег, кошелька. И коротышки с пивным пузом, и толстячки с залысиной, и старички, и те, кому за пятьдесят,– все они казались привлекательными, пока им было чем платить. Первые месяцы я транжирила и покупала все, что не могла себе позволить раньше. Я приоделась, приобулась, привела в порядок внешность, сменила допотопный телефон на новенький смартфон, рванула в Таиланд. А помнишь нашу встречу в мае? Чтобы как-то объяснить такие перемены, я придумала историю, будто бы встречаюсь с богатым мужиком. Так выглядело убедительно и не в ущерб подгнившей репутации. Мне приходилось врать, вести двойную жизнь, врать вам, своим подругам! Я не могла открыться вам, держала все в себе. Когда мы собирались вместе, казалось, что вы с Янкой на своей волне, вы что-то обсуждали, спорили, а я молчала. Боялась выдать свой секрет, боялась выпить лишнего и проболтаться. Я потеряла бы последнее – дружбу, которую ценила…

На лице отразилось смятение. Марина засомневалась, рассказывать ли дальше или нет. Видя замешательство подруги, Алла протянула руку и коснулась ее пальцев доверительно и нежно.

–Что было дальше? Не бойся, говори.

–Тот вечер не забуду никогда,– произнесла упавшим голосом Марина,– мне предложили поучаствовать в мальчишнике, за это хорошо платили. Но нужно было ехать в ночь, и ехала я не одна, четыре девочки со мной. Какой-то шишка гулял за городом, и вызвонили нас. Изначально все понимали, какая будет мерзость, и лишь удвоенная сумма заставила пойти на это. Я думала о том, что получала медсестрой семнадцать тысяч в месяц, а здесь тридцатка за каких-то три часа! Я ехала с грудастыми девчонками модельной внешности, из новеньких была лишь я одна. Кто-то из них тогда сказал сквозь зубы, что ненавидит все эти мальчишники и групповые вызовы и стоит мужикам нажраться, ведут себя как скот. Ирина цыкнула, чтобы не смели разводить тут депрессняк. Мы проезжали БАМ, а у меня тряслись колени… Я думала о том же, что и все,– о деньгах и о том, как их потрачу. Девчонки предсказали точно: когда подъехали по адресу, хозяин, гости – все были упиты вусмерть, с порога нас встречали выкриками, мерзким смехом. Ирина вылезла, и мы за ней. Нас выстроили в ряд в прихожей. Пять девушек – пять мужиков…

Марина зарыдала. Картина того вечера встала перед глазами во всей чудовищной красе.

–Тише, тише… Все в прошлом,– взяла ее руки в свои Алла.

–Они выбирали, кому какая. Каждый подходил, лапал, другие отпускали грязные словечки, и хорошо, что хоть не заставляли раздеваться! Когда дошел черед до меня, последний мужик, которому осталась я, скривил красную рожу и выкрикнул Ирке: «Не, ну что за у*бище ты привезла?! Всем нормальные бабы, а мне ни сисек, ни жопы, ни рожи!» Такого выпада она не ожидала, но промолчала, лишь посмотрела на хозяина коттеджа. А тот, смеясь, ответил гостю: «На хрена тебе ее рожа? Дырка есть – и ладно!» Все заржали, кто-то усмотрел кривые ноги, а кто-то все смеялся, что ни сисек нет, ни жопы. Я выбежала на улицу, на воздух! Не могла я разреветься перед этими скотами, Алла. Не могла.

Зато теперь Маринка рыдала с такой болью, с таким надрывом, будто только что выбежала из того злосчастного дома. Алла застыла в одной позе, и только сердце бешено стучало: оно, живое, протестовало против жестокости, циничности «господ» итех, кто правил балом.

–А что они смеялись?– по-детски наивно спросила Марина, всхлипывая.– У них есть все. Такой, как тот, купается в деньгах, отгрохал особняк, имеет яхту, три машины и целый штат молоденьких любовниц, а на что? Госслужба нынче прибыльное дело. Они имеют нас, еще и унижают, издеваются… Я чувствовала себя в тот момент куском дерьма! Уже не думала о деньгах, которые пообещала Ирка. Хотела поскорее убраться, хоть на попутках, хоть на такси. В округе частный сектор, ночь, темнотища… Тут вышла Ирка. «Эй, идем в дом,– сказала мне она,– сейчас успокоится, и ляжешь с ним. Все будет норм. Он просто пьян, не обращай внимания…»