–О, и куда ты хочешь?

–Мечта – Австралия.

–Ого, как круто! Ты бы могла на месте подтвердить квалификацию. А если не получится, то отучиться заново на медсестру. Получала бы нормально, не как у нас, работала за три копейки… А как английский? С ним лады?

–Не очень. Я начала учить язык самостоятельно, учу уже как год. Когда ушла с работы, появилось много времени… Но все не то. Я буду заниматься с репетитором.

–Ты молодец! Во Владике есть австралийское посольство.

–Да, и мне нечего терять. Пока я здесь, устроюсь продавщицей, чтобы оплачивать квартиру, займусь серьезно с репетитором. А сбережения не буду много тратить: они понадобятся там… – поделилась планами Марина.

Она осталась ночевать. Подруги проговорили до утра: Алла, в свою очередь, рассказала все о себе, от встречи с Ириной в Сеуле до спонсорства. Марину поразила новость о том, что проститутка Карина в отношениях с Павлом, бывшим парнем Аллы.

–Я ее не знаю. Я слышала о ней от Ирки, но лично не знакома. Не представляю, где и как они пересеклись – это игра судьбы. Я то же самое подумала, когда узнала, что ты одна из девочек Ирины. Жестокая и безрассудная игра судьбы…

Они легли под утро; Алла перенесла поездку на тридцатое число. Она взяла с подруги слово, что та не будет пропадать надолго. Марина, в свою очередь, заверила, что рассказала все и не имеет других тайн.

Алла запомнила их разговор. Она была честна с собой и понимала: то, чем они занимались,– это не та проституция по нужде, когда женщина продает себя, чтобы прокормиться. И не тот публичный дом со страниц повести Куприна, не та проституция по несчастью, когда проданные, обманутые существа ничего в своей судьбе не решали. Современная проституция, которой занимались Алла и такие, как она, была осознана, желанна. К ней приходили не от крайней безысходности – к ней толкало желание заработать «легкие» деньги, в ней видели альтернативу официальной работе по восемь часов в день, пять дней в неделю. Больше всего эти девушки боялись огласки, но наедине с собой не сомневались, что поступают правильно, и находили оправдание такому выбору. На фоне всеобщего упадка нравственности их деятельность не казалась им такой уж аморальной. Они лишь подстраивались под веяние нового времени, а в обществе, помешанном на успешности, одно стремление – разбогатеть любой ценой. Они усвоили простую формулу: воруй или любись с теми, кто наворовал, авось и перепадет с барского плеча. Их соблазняла перспектива получить все и сразу, пожить красиво, пока есть спрос на тело и есть, что продавать.

В тот вечер Алла подумала, что ее статус вырос, она больше не проститутка и не бегает в отели к разным мужикам. У нее теперь один мужчина, который ее содержит, а то, что они встречаются за деньги… Это финансовая поддержка и проявление заботы, но никак не плата за ее услуги; проституция же в прошлом – так думала она.

Но март ее разубедил и показал обратное.

Страна шагнула в 2015 год, с настороженностью и недоверием озираясь по сторонам. Экономическая нестабильность выбивала почву из-под ног, люди боялись загадывать что-то наперед и жили сегодняшним днем.

Но только не Алла. Ее не страшила ситуация вокруг, не пугали ни растущий доллар, ни дешевеющий рубль. Она никогда не жила так хорошо, как сейчас. За осень скопила на иномарку, за зиму – кругленькую сумму, которую положила в банк под проценты.

С приходом весны ей захотелось поменять автомобиль. В первых числах марта она подумала, пора бы пересесть с «Ниссана» в «Ауди». Но Витя, как назло, ходил хмурым, раздраженным, не в настроении, и запросто мог отказать. Она все понимала и выжидала подходящего момента. Дни стояли морозные и солнечные, на море еще не тронулась корка льда. Хотелось зелени, тепла…

Прошло еще две недели, и Алла убедилась в том, что с каждой встречей спонсор становится все более угрюмым, невнимательным. Он вызванивал ее, сухо сообщал, когда подъехать, занимался с ней механическим сексом без прежнего желания и огонька и выставлял за дверь, едва та успевала одеться. Алла мучилась, гадала, в кризисе ли дело, в бизнесе проблемы или Витя вдруг к ней охладел? В чем причина? Ждала объяснений, но Киселев ссылался то на занятость, то на усталость, а порой и резко обрывал: «Оставь меня! Хочу побыть один». В душу закрались опасения. Она боялась кризиса, и не в стране, а в отношениях, которые ее кормили. Предчувствовала, что грядут большие перемены…

Она ехала на встречу с мыслью вывести его на откровенный разговор. Но, к удивлению, в дверях ее встречал другой Виктор – галантный, улыбающийся. С порога стал ухаживать за ней, помог снять шубку и спросил, не голодна ли та. И взвинченная, как один натянутый от пяток до макушки нерв, Алла вздохнула с облегчением: фу, отпустило.

«С чего же охладел? Не стоит примерять к себе. Похоже, он действительно устал или свои какие-то проблемы. Прошло, и ладно».

Алла прильнула кошечкой, пустила в ход и язычок, и коготки. На радостях хотела одарить его всем, чем могла, а уж потом просить, чего хотела. Но Киселев держался стойко, не поддавался ласкам, поцелуям, тогда они усилились… И сколько же непонимания, обиды было в этих серых озерцах, когда он мягко оттолкнул ее, шепнул:

–Не нужно, милая.

–Но почему?!

Его спокойное лицо не выражало ничего. Он посмотрел в упор на Аллу и обрубил полугодичную их связь одной неумолимой фразой:

–Извини, нам нужно расстаться.

–Расстаться?– спросила она тихо, недоверчиво, еще не осознав весь смысл.

–Да, милая. Всему приходит конец – пришел и нашим отношениям.

Он знал, что эта новость не вызовет восторга, знал, что за ней последует истерика, но готов был выслушать все слезы, крики, лишь бы поскорее с этим покончить. Виктор не хотел, чтобы скандал услышали соседи, и предложил переместиться в комнату.

–Почему? Скажи, почему?– растерянно повторяла Алла, следуя за ним.

Он обернулся и ответил равнодушным взглядом. Стало ясно и без слов: все кончено.

–Вот как ты со мной…

–А что ты хотела? Это была сделка, уговор. Между мной и тобой. Я выполнял свою часть уговора, ты – свою. Но я не говорил, что так будет продолжаться вечно. Ни в чем тебе не клялся и ничего не обещал. Не нравится, уж извини.

Последние слова резанули своей твердостью, бескомпромиссностью. Надежды не осталось, Виктор ясно дал понять, что ставит точку в отношениях. Пришел конец красивой, сладкой жизни. Алла прониклась жалостью к себе.

«Ну что, лисичка, лишилась теплой норки и подкормки? Не вовремя: на улице мороз, в России кризис. Иди куда хочешь и занимайся чем хочешь. Никто тебя не ждет, нигде ты не нужна…»

И до нее дошло, в чем крылась хмурость, раздражительность последних дней,– он захотел порвать, но сразу не сказал. Ждал середины месяца, как только Алла отработает все деньги, ведь начислял ей по календарю, пятнадцатого и тридцатого числа. Теперь же на дворе шестнадцатое марта, а новых поступлений не было и нет. Истек срок оплаты, никто никому не должен, а значит, можно слать содержанку ко всем чертям. Это как абонемент в спортзал, когда интерес к занятиям пропадает, а потраченных денег жаль. Приходится ходить, пока не прогорит вся сумма, и заниматься вяло, без огонька. Но стоит бросить надоевшее, как все меняется. Отсюда бодрый вид, улыбка шире некуда. И галантность на входе – дело напускное, для отвода глаз.