– Ты сильная, Ир, – с готовностью подтвердил он, с излишней даже готовностью. – Ты удивительная. – Снова взял её руку, щупая пальцами костяшки, перебирая их, как чётки. – Я и не знал, что такие бывают. Правда! Все ведь, знаешь… Не знаю… Спасибо тебе.

Собрался он быстро. Гитару, тренажёр оставил. «Потом, может, ладно?» Через десяток минут стоял в прихожей с рюкзаком на плече… Ирина вспомнила, что рюкзак он купил с неделю назад. Она тогда не поняла зачем – решила, просто понравился.

– Да, я признаться хочу, – сказал после того, как они не очень-то крепко, как знакомые, обнялись. – Я тогда твоего кота побил. Ну, когда он совсем уж… И пообещал, что уйду скоро. И он перестал…

Ирина улыбнулась и кивнула. Поцеловала его в щёку и толкнула к двери.

Он вышел, растерянно постоял на площадке, будто забыв, где что, а потом торопливо пошагал по лестнице. Лифт вызывать не стал.

Ирина закрыла дверь, повернулась лицом к квартире. Двухкомнатной и тихой. Но что-то где-то мягко шлёпнулось, и из спальни, подняв хвост, выбежал Клюша.

3

Двадцать пятого мая в клубе «Дом печати» группа Вэла давала первый концерт. Не сольный – выступала перед знаменитой «Курарой», – но всё равно это было событием. Настоящим возвращением, считай, с того света или уж точно из тюрьмы инвалидности. Мало кто верил, и вот случилось.

Ирина, конечно, пошла.

Во дворе торчали знакомые и незнакомые, одни традиционно обсуждали внешность вокалиста «Курары», другие – ту уже давнюю аварию, удивлялись, как Вэлу удалось выкарабкаться. Некоторые были в курсе – как – и приветливо-благодарно кивали Ирине, шёпотом, слышным ей, объясняли, кто это…

Стали запускать. Ирина купила билет, пробралась ближе к сцене. Постояла, оглянулась – зал был почти полон. Наверняка из-за Вэла.

На сцену вышли барабанщик, басист, скрипач. Занялись инструментами. Сыграли короткий джем, заодно подстраиваясь. Потом появился Вэл. Такой же, как год назад. Высокий, с золотистыми прядями, крепкий, сильный. Легко поднял прислонённую к монитору гитару, перебросил ремень через плечо, поправил микрофон и стал говорить:

– Как вас много. Спасибо! Я вернулся, чуваки!

В зале радостно засвистели, заулюлюкали, захлопали. Вэл остановил шум поднятой рукой.

– Я хочу поблагодарить вас всех, что верили в меня, не забыли. Я хочу сказать спасибо Ирине, которую многие из вас знают как Девушку со струной. Если бы не она… Она меня спасла, короче. Реально. Я хотел написать о ней песню, но пока не нашёл таких слов, чтоб выразить. Я просто хочу сказать ей: «Девушка со струной, спасибо, что я живой!» Спасибо, Ирина… А сейчас – наши старые и новые вещи. Поехали!

Ирина стояла внизу, в толпе, и улыбалась.

Полчаса

За занавеской, в подсобке, однокурсницы резали подарочные члены и ржали. Посетители, молодая красивая пара, подозрительно косились в ту сторону – наверняка думали, что за ними подсматривают. Татьяна отогнула занавеску:

– Девки, хорош беситься. Всех мне распугаете.

Женька и Славка подавились смехом, закивали: да-да, больше не будем. Но глянули на тарелку с сочно-фиолетовыми кружочками и заржали снова. И снова подавились.

– Выгоню ведь.

– Всё, молчим, Тань, прости.

Ну, не выгонит она их, конечно. Куда им – в общагу? Пусть лучше здесь. Напьются чаю, наедятся…

Ещё до того как Татьяна сюда устроилась, хозяин привёз несколько коробок мармеладных пенисов и велел раздавать их бесплатно. И тем, кто сделает покупку, и тем, кто пойдёт к выходу пустым. «Дарите, ничего страшного. Может, потом появится желание ещё заглянуть. Глядишь, и завсегдатаем станет».

Но от подарочных членов почти все отшатывались, как от заразы. Вот-вот срок годности кончится. И Татьяна скармливает их общаговским однокурсницам. Те вечно голодные.

С собой брать запрещает. Только здесь. У них ума хватит бегать с ними по институту. Поймают: это Татьяна дала? И без этого неудобно, что здесь работает. С радостью бы уволилась, но где возьмут студентку на четыре часа по три раза в неделю…

Наблюдала за парой. Да, красивые, будто кем-то специально подобранные друг к другу. По одному стандарту.

Обычно ведь как: он плотный, квадратный лысун, а она тощая, патлатая, или же она коренастая, низкопопая, с короткой стрижкой, он, наоборот, поджарый, высокий, вихрастый. Да, природа соединяет таких, прилепляет, чтоб разнообразить породы. И лишь иногда попадаются вот такие двое – он и она, – на которых просто любуешься, не завидуя, не раздражаясь, а тихо удивляясь, как произведению искусства.

Лет слегка за двадцать, обручальных колец нет на пальцах. Это сейчас ни о чём не говорит, но, кажется, они действительно не женаты. Но живут наверняка вместе. Встречающиеся на несколько часов вот так уверенно-спокойно друг друга не обнимают – он её за талию, вернее, чуть ниже, там, где крестец, а она его за плечо: длинную пухлую руку выше локтя прижала к спине, а кисть лежит на его плече. Пальцы слегка смяли рубашку.

Одеты в таком слегка ретростиле: на ней приталенное, в крупную розу, платье с пышным подолом, полуботинки с ремешками, на нём бежевая рубашка с коротким рукавом, чёрные брюки со стрелками, чёрные лакированные туфли.

Медленно двигаются вдоль стены-витрины. Там игрушки, аксессуары, приспособления, предназначенные для так называемого разнообразия интимной жизни. За некоторые Татьяне стыдно, и, будь её воля, выбросила бы их на свалку или лучше сожгла. Но кое-что наверняка полезно, когда просто тело партнёра уже стало… Нет, не надоедать, а… У Татьяны было мало парней, самые длительные отношения уместились в полтора месяца, поэтому сформулировать для себя, зачем люди приобретают трусы из кожзама или хлыстики, наручники, прозрачные туфли на высоченных подошве и каблуках, в которых ходить невозможно, она пока не могла. Но зачем-то им это нужно.

Куда понятней потребности одиноких гастарбайтеров, прибегающих сюда за определённым фрагментом женского тела. Точнее, его имитацией, сделанной из резины разной плотности.

А чулки и колготки здесь, кстати, хорошие, крепкие. Татьяна иногда покупает себе…

То он, то она что-то друг другу без смешков, шёпотом говорят, кивают. Она чуть смущённо улыбается, он серьёзен, глаза иногда вспыхивают, и ему приходится скорее гасить этот огонь… Наверняка у них появились первые признаки пресыщения, точнее, возникло желание попробовать что-то новое. И они зашли сюда.

Татьяна не спрашивает: «Я могу чем-то помочь?» Знает по опыту: людей это всегда смущает, они начинают нервничать и обыкновенно уходят ни с чем. Приставучий продавец в любом магазине вреден, а у них он просто губит всю торговлю.

Эти и так не то чтобы смущены, но стеснены. Кроме Татьяны, в зале ещё две девушки в белых халатах и шапочках с красным крестиком. Их можно принять за кукол для эротических игр, но они живые – они делают экспресс-тесты на ВИЧ.