Тремя годами ранее Лондон сделал шаг в направлении Франции. Здесь тоже все складывалось далеко не просто. Лондон и Париж разделяло соперничество за колонии. Но Теофиль Делькассе, который в начале века руководил французской дипломатией, был убежден, что опасность для Франции, и для Европы в целом, представляет Германия, мощь которой необходимо сдерживать. Да, Франция располагала заверениями со стороны России, но германская угроза все нарастала, и Делькассе нуждался в договоренности с Лондоном. Ему уже удалось нанести удар по Тройственному союзу, подписав 10 июля 1902 года секретное соглашение с Италией. Сближение с Англией увенчало этот проект. 8 апреля 1904 года родилось «Сердечное согласие» (Антанта). Оно опиралось на подлинное согласие – взаимное признание сфер влияния. Марокко оставалось за Францией, Египет – за Англией. Делькассе сумел договориться с Англией, поскольку она опасалась тогда, что немецкий экспансионизм использует экономические методы для дальнейшего роста. А дорогой сердцу кайзера проект железной дороги Берлин – Багдад угрожал английским интересам в Месопотамии и даже в Индии. Союз с Францией, таким образом, подоспел вовремя. Хотя возникла одна трудность – напряженность в отношениях между Петербургом и Лондоном, пусть даже она, казалось, начала понемногу снижаться. Англичане не могли забыть, что Россия с энтузиазмом поддерживала буров и множество молодых русских дворян отправилось сражаться с «колониалистами» Ее Величества с молчаливого одобрения властей. В 1902 году пришла очередь России возмущаться англо-японским союзом и инцидентами, ознаменовавшими поход кораблей Балтийского флота на Дальний Восток. По мнению русских, случившаяся катастрофа была обусловлена в том числе враждебностью англичан. На Бьёркском свидании Вильгельму II не составило труда растравить старые обиды, чтобы настроить «адмирала Тихого океана» против врага в лице англичан. В момент создания «Сердечного согласия» Теофиль Делькассе имел все основания беспокоиться из-за атмосферы враждебности, все еще отравлявшей англо-русские отношения.

Эти отношения изменились, поскольку и обстановка в Европе менялась очень быстро. Поражение России от Японии убедило Лондон, что у России больше не осталось рычагов давления, которые ей приписывались. Ее авторитет угас, флот уничтожен, она уже не угрожает английским интересам. В то же время, когда Лондон констатировал ослабление России, его внимание привлекла новая реальность. Германия предприняла неслыханные усилия по наращиванию своей военно-морской мощи, бросая Англии вызов, с которым она мириться не могла. Врагом номер один, таким образом, становилась Германия, а это тем более требовало не отвлекаться еще и на Россию. В обеих столицах, Лондоне и Петербурге, пришли к одному выводу: наступило время забыть о разногласиях и наполнить реальным содержанием союзы, направленные против Германии. Лондон признал бессмысленность политики участия в двух союзах, противостоящих друг другу. Нельзя быть с Францией и против России, не лишая эффективности франко-английский союз.

В Петербурге ту же идею формулировали иначе, но вывод получался идентичным: «Союз с французами зависит от наших отношений с Англией». Англо-русское соглашение стало плодом этих размышлений. Подписанное 31 августа 1907 года, оно касалось разграничения сфер влияния в Азии. Персию разделили на три зоны: север оставался за Россией, юг за Англией, а центр с Тегераном представлял собой нейтральную зону, целостность которой договаривающиеся стороны договорились соблюдать. Россия согласилась оставить Афганистан в сфере влияния Англии, что положило конец длительному соперничеству за эту страну. Наконец, Лондон и Петербург признали и договорились гарантировать независимость Тибета, который английские войска обязались покинуть. С таким трудом давшееся примирение ускорило путь к Тройственному согласию. В июне 1908 года встреча Николая II и Эдуарда VII в Ревеле, теплое общение двух монархов подтвердили миру реальность сближения двух стран. Тройственное согласие стало данностью системы международных отношений.

Впрочем, не все шло так гладко в переговорах, призванных привести к формированию прочного антигерманского блока. Извольский, блестящий переговорщик, стремился также (не говоря ничего подобного вслух) не обидеть Германию. Это видно по сдержанности его подхода к теме Персидского залива. Англичане, заинтересованные в заключении соглашения, не отказались бы обсудить вопрос о доступе в Персидский залив русского торгового флота, но Извольский воздерживался от такой просьбы, не желая раздражать немцев, также заинтересованных в этом регионе, где должна была закончиться железная дорога Берлин – Багдад. Ведя переговоры с Англией, Извольский хотел ограничить дискуссию Средней Азией и избежать поддержки антигерманских проектов. Хотя, занимая пост министра, Извольский убедился в необходимости расширить на Англию франко-русский союз, он прежде всего опасался окончательно поссорить Германию и Россию. К его чести, он не испытывал чувства враждебности к этой стране. Но Германия уже не придавала значения осторожности Извольского. Она сочла, что Россия, союзница Франции с 90-х годов XIX века, примирившись с Англией и Японией, вошла в круг ее врагов.

В то же время Извольский полагал, что, поскольку проблема союзов разрешена, Россия должна этим воспользоваться, дабы продемонстрировать свой авторитет и отстаивать свои традиционные права. И вновь вопрос прохода через проливы Босфор и Дарданеллы и доступа в Средиземное море спутал все карты. Поспешность, с какой Извольский бросился требовать соблюдения прав России, трудно понять, тем более что соглашение, заключенное с Англией, подразумевало, что она не стала бы противодействовать России, если бы той потребовалось направить эскадру в Средиземное море. Пока такой необходимости не возникало, а статус-кво гарантировал мир. Извольский решил нарушить статус-кво. Он раскрыл свой проект Вене. Подталкиваемая Германией, австрийская дипломатия воспользовалась случаем, чтобы потребовать, в обмен на поддержку Извольского, часть Балкан, а именно Боснию и Герцеговину. Младотурецкая революция дала ей соответствующие аргументы. Извольский предложил обсудить ее наряду с вопросом о проливах, представители обеих сторон встретились в замке Бухлау 16 сентября 1908 года и пришли к принципиальному согласию. По сути же, Извольский позволил своим визави себя провести при поддержке Германии. Через месяц после встречи в Бухлау Вена попросту аннексировала обе провинции, возложив на растерявшихся русских заботу самим улаживать свои дела. Извольский надеялся, что достигнутое в Бухлау соглашение будет передано на рассмотрение европейского конгресса, но этого не произошло. Он искал поддержку в Париже, Лондоне, Берлине и всюду получал отказ. Переговоры, которые он не согласовал предварительно со своими союзниками, позволили тем отмежеваться от позиции России. В Германии его ждал холодный прием. Извольский пытался добиться согласия на свою первую идею, созыв большой международной конференции, которая рассмотрела бы вопрос аннексий и дала им правовую оценку. Никто не захотел поддержать это предложение, к тому же запоздалое, поскольку Турция уже выразила согласие с демаршем Австрии. Протестовала только Сербия. Извольский решил выступить в роли ее защитника, втягивая тем самым Россию в балканские конфликты. Более того, Вена поддержала Фердинанда Болгарского, провозгласившего себя царем государства, независимость которого признала Турция. Россия проиграла по всем статьям.