И никому не перебраться через эту груду осколков.

– Тебе было бы легче, если бы я сейчас кричал, да? – спрашивает Дэвид.

Габриэль ничего не говорит. «Да, было бы легче, – думает он. – Легче, когда тебя упрекает кто-то, а не ты сам».

– Я просто не уверен, правда ли ты… – Он осекается.

Металлический щелчок замка – не громче звука, с каким ставят стакан на стол, но кажется, будто в коридоре взорвалась шашка динамита.

Габриэль и Дэвид поворачиваются к входной двери.

Из коридора выходит худощавый мужчина, в руке у него пистолет, на голове – серая шляпа. Свет лампы бликует на стеклах очков в тонкой оправе. На мгновение Габриэль даже видит в них собственное отражение – и отражение Дэвида.

– Юрий…

– Den dobrij, мальчик мой. Рад тебя видеть.

Улыбка Саркова – как укол рапирой.

– Как… как вы проникли сюда? – бормочет Дэвид, глядя на небольшой пистолет с глушителем. Кровь отлила от его лица.

– Я так и знал, – потрясенно бормочет Габриэль.

Сарков склоняет голову к плечу, точно не может решить, кивнуть ему или покачать головой.

– В последнее время ты проявляешь удивительную слабость в семейных вопросах.

– Что бы тебе ни было нужно от меня, Юрий, не впутывай в это Дэвида, – устало говорит Габриэль.

Холодные серые глаза Саркова поблескивают за стеклами очков.

– Ты ведь сам говорил, что когда мне нужно у кого-то что-то узнать, я использую всего два способа – запугивание или подкуп. – Уголки его рта насмешливо подергиваются. – Тут плохая звукоизоляция, как для такой дорогой квартиры. – Он указывает на дверь. – А что касается двух моих излюбленных способов получения желаемого, то тут ты не совсем прав. Есть и третий способ.

Он спокойно подходит к Дэвиду и направляет дуло пистолета прямо в его бледное лицо. В глазах Саркова читается триумф.

– Где пленка?

Габриэль смотрит, как округлый глушитель, вдавленный в щеку Дэвида, уродует лицо брата. Юрий словно тычет каленым железом в его душу, в больное место. «Где пленка?» Этот вопрос странным эхом отдается в голове Габриэля, словно он уже слышал эти слова – когда-то, давным-давно.

– Что за пленка? – Голос Дэвида дрожит.

– Да, мне тоже хотелось бы это знать, – говорит Габриэль.

По улице проезжает грузовик, и даже тут слышен рокот мотора.

– Если тебе непросто принять решение, я могу тебя поторопить, – шипит Сарков. – Например, мне же не нужно сразу его убивать… – Он отступает на шаг и целится Дэвиду в пах. – Можно отстреливать от него кусок за куском.

Дэвид как парализованный смотрит на оружие. Страх написан на его лице.

– Да отдай ты ему эту проклятую пленку!

– У меня ее нет, – тихо говорит Габриэль. Ему хочется убежать, но ноги кажутся хрупкими подпорками. В глазах давит, как при высокой температуре. – Я даже не знаю, о чем ты говоришь, Юрий. Сейф был пуст.

– Ты тратишь мое время, – холодно отвечает Сарков. – Я знаю, что пленка лежала в сейфе. Она точно была там.

Габриэль словно оцепенел. Он хочет что-то сделать, что-то предпринять, но не может отвести взгляд от пальца Саркова на спусковом крючке. Морщинистый палец старика, скрюченный, готовый нажать…

– Да, смотри, смотри… – шепчет Сарков, заметив взгляд Габриэля. – Это твой палец. Твой палец на спусковом крючке. Ты решаешь, выстрелю я или нет.

Язык Габриэля – точно иссушенная губка, руки будто связаны, он не может отвести взгляда от оружия. «Твой палец на спусковом крючке». Как тогда. Неясные образы вспыхивают в его сознании, словно переливаются в лучах солнца осколки стекла под толщей вод.

– Я не понимаю, что все это значит. – Габриэль слышит свой голос будто со стороны. – Я понятия не имею, что это за пленка.

– Ну что ж ты за упрямый сукин сын! – рычит Сарков.

Его палец нажимает на курок, он чуть сдвигает запястье – и стреляет.

«Бах!»

Приглушенный выстрел – словно кто-то вонзил нож в подушку.

Дэвид кричит, отшатывается к стене, оседает на пол и в ужасе смотрит на ногу, зажимая рану. Пуля прошла сквозь внутреннюю поверхность бедра. Кровь сочится из-под его пальцев.

– Черт, ну что за говно! – орет Дэвид, глядя на Габриэля. – Ты хочешь, чтобы он меня убил?

Габриэль щурится. Он не может отвести взгляда от раны – ему кажется, что только что выстрелил он сам. Его словно подхватывает какой-то водоворот, несет вверх, прочь, назад во времени, будто палый лист, заброшенный ветром обратно на ветку.

«Бах!»

Отголоски выстрела все еще звучат в его ушах.

– Тебе этого мало? – вопит Дэвид. – Сначала родители, теперь еще и брат? Ты этого хочешь?

– Я… я не хотел… – бормочет Габриэль.

Перед ним будто открылась черная дыра, там какие-то темные балки, нет, ступени лестницы… лестницы, ведущей в подвал.

«Бах!»

Эта пуля словно пробила дыру в сознании Габриэля. Крошечную дыру, не больше угольного ушка. Не больше точки в конце предложения – но слова постепенно проступают в той фразе, наполняются смыслом. Точка.

«Где пленка?»

Точно эхо в его голове. Да, он уже слышал этот вопрос. «Где пленка?» Слышал раньше. В прошлой жизни. Это был последний вопрос его прежней жизни. Жизни, оборвавшейся, когда ему было одиннадцать лет. Тринадцатого октября.

Этот вопрос ему задал полицейский.

«Где пленка?»

А потом он спустился с этим полицейским в лабораторию…

– Габриэль, черт!

Но Габриэль его не видит.

– Лаборатория… – шепчет он. – Ну конечно, мы спустились в лабораторию!

И вдруг воцаряется тишина.

– Ты был в лаборатории? – потрясенно спрашивает Дэвид. – В папиной лаборатории?

Он переводит взгляд на Саркова. Русский все еще целится в него, но смотрит на Габриэля. На щеках Юрия проступают багровые пятна.

– Я… Нет, мы! Мы вместе были в лаборатории отца. Он там все перерыл.

– Он? Кто? – откликается Дэвид.

– Там был какой-то полицейский. Не в форме, но полицейский. Он искал пленку. Суетился как сумасшедший.

– А потом нашел ее и забрал с собой, верно? – тихо произносит Сарков. – Забрал и спрятал в доме на Кадеттенвеге, в сейфе. А ты ее там нашел. Там были ее копии? Или только оригинал?

Дэвид переводит взгляд с Габриэля на Саркова и обратно.

– Да что тут, бога ради, происходит? И почему ты вдруг об этом вспомнил?