Во-вторых, какие тут найдешь улики? И наконец, в‑третьих, проблемы с опознанием жертвы. Крысы и воронье обезобразили труп до неузнаваемости.

Насколько по своему опыту мог судить капитан, тело пролежало тут не менее трех суток. Совершенно точно можно было сказать только одно: это был мужчина тридцати с небольшим лет.

Капитан склонился над телом. От одежды убитого тоже практически ничего не осталось. Предположительно на нем были джинсы, темно-зеленая водолазка и серая куртка-ветровка. На теле имелось три пулевых отверстия. Все в области грудной клетки. Убийца попал в сердце не сразу, но видно было, что отчаянно старался. Капитан хмыкнул себе под нос.

— Коля! — окликнул он стажера.

— Да, товарищ капитан?

— Где бродяга, который нашел тело?

— Я отвел его в машину. Привести обратно?

— Не надо. Можно и в машине пообщаться. Пойдем-ка потолкуем с ним. Глядишь, и расскажет что-нибудь ценное. А вы можете приступать, — напоследок бросил он группе экспертов из трех человек.

Капитан вместе со стажером прошли к машине. Мужчина, возраст которого на глаз определить было невозможно, с рыжей нечесаной бородой и длинными патлами, спадавшими на плечи, примостился на краешке заднего сиденья. Капитан остановился напротив него.

— С кем имею честь?

Мужчина поспешно вскочил на ноги. На нем были затертые до дыр брюки, рваная фуфайка и ботинки без шнурков. К груди он прижимал грязную холщовую сумку, о содержимом которой оперативник предпочел не знать.

— Иван, — представился мужчина. — Я никого не убивал, товарищ милиционер. Я только нашел его. И сразу позвонил вам…

— Вас никто ни в чем не обвиняет, Иван. — Капитан достал из пачки две сигареты, одну протянул собеседнику. Тот отрицательно покачал головой. — Как ваша фамилия?

— Нисифоров.

— Ясно. Моя фамилия Зуев. — Капитан закурил, облокотившись о раскрытую дверцу автомобиля. — Расскажите, как вы нашли тело. В котором часу это было?

— Где-то с час уже, наверное. — Иван почесал грязными пальцами рыжую бороду. — Я рассчитывал найти теплую одежду. Зима скоро, а тут, бывает, выбрасывают вполне приличные вещи. Фуфайка-то у меня еще ничего, а вот со штанами надо что-то решать. В них зиму не протянешь… Я сначала вон там искал, — он указал рукой влево, — где машины подъезжают… Но ничего не нашел. Решил пройтись… Вдруг смотрю, ботинки! Ботинки мне вроде ни к чему пока, но запасные не помешают… Я и хотел подобрать… А когда подошел ближе, понял, что ботинки-то не просто так лежат. Они на чьих-то ногах. Тогда я целиком его и разглядел… А на лице крыса сидит. Я в нее камнем бросил, она убежала, я еще ближе подошел…

— Тело трогали?

— Боже упаси! — перекрестился Иван. — Склонился над ним. А он смердит. Видать, давно помер… Я ничего не трогал, товарищ милиционер. Я сразу вам побежал звонить. Все-таки труп… Но пока до автозаправки добрался, пока позвонил, пока вы приехали… Вот где-то час и прошел.

— Вы тут каждый день бываете?

— Практически. Если здоров… На прошлой неделе вот занедужил так, что ходить не мог. Два дня отлеживался… Но есть-то что-то надо, собрался — пошел.

— А живете где? — Капитан глубоко затянулся.

— Так возле автозаправки и живу. Там, с противоположной стороны, кирпичное строение. Бесхозное… Вот я там… На заправке знают, не гонят меня. Я им вроде как не мешаю.

Иван замолчал. Капитан докурил сигарету, бросил окурок себе под ноги, придавил его носком ботинка. Оглянулся на копошащихся возле тела экспертов. Стажер за его спиной бестолково переминался с ноги на ногу. Он все еще был бледен.

— Постарайтесь-ка вспомнить, Иван, — голос оперативника Зуева звучал устало, — не видели ли вы чего подозрительного здесь в последние дни? Позавчера или два дня назад? Может, машина какая подъезжала к свалке? Или люди незнакомые толкались поблизости? В общем, не было ли кого постороннего? Кого, в принципе, тут быть не должно?

Иван даже не стал задумываться над ответом. То ли память у него была прекрасная, то ли он посчитал ненужным напрягать ее.

— Окромя мусоровозной машины, других я не видел, — сказал он, плотнее прижимая к груди свою холщовую сумку. — А людей и подавно… Но я и не слежу ни за кем, товарищ милиционер. Только за мусоровозом. Они отъедут только, я сразу сюда. Пока воронье да крысы съестное не растащили…

Зуев уже потерял интерес к свидетелю. Было понятно, что ничего ценного по делу он сообщить не сможет. К тому же в настоящий момент капитана гораздо больше заботила предстоящая операция на сердце родного брата, чем какое-то безымянное изъеденное крысами тело на городской свалке. Он откровенно досадовал, что подобная неприятность случилась именно сейчас и именно на его территории.

— Ну, спасибо за информацию, Иван, — на автомате произнес Зуев. — И спасибо за быстрое реагирование. Если что, мы с вами еще свяжемся.

— Я могу идти?

— Да, конечно. — Капитан жестом подозвал сержанта. — Смотайся на эту автозаправку, Коля. Маловероятно, но вдруг кто-то что-то видел.

— Есть, товарищ капитан!

Стажер был рад убраться подальше от места преступления. Зуев захлопнул дверцу машины и неторопливым шагом вернулся к телу.

— Мы тут кое-что нашли, товарищ капитан, — встретил его один из экспертов и тут же продемонстрировал оперативнику черный «глок», уже упакованный в специальный целлофановый пакет. — Буквально в полутора метрах от тела. Оружие и жертва могут и не быть связаны друг с другом, но… Я склоняюсь к мысли, что стреляли именно из этого оружия.

— Проверим. Немедленно отправьте в лабораторию. Отпечатки пальцев убитого тоже. Есть еще что?

— Тут много чего есть, — рассмеялся эксперт. — Это же свалка, товарищ капитан. Вопрос в том, чтобы найти что-то, хотя бы отдаленно имеющее отношение к преступлению.

— Я пониманию. Ищите.

Капитан отошел в сторону. Достал из кармана мобильник и позвонил лечащему врачу своего брата. От нервного перенапряжения у Зуева разболелась голова. Таблетки остались в бардачке машины.

Обе комнаты одноэтажного домика с косой крышей выглядели нежилыми. Из мебели тут был только стол и два табурета, стоящие по разные стороны стола. Помимо этого, в дальней комнате, видимо, изначально служившей кухней, располагалась старенькая газовая плита. Гуров машинально проверил подачу газа. Две конфорки из четырех работали. На дальней конфорке лежала черная от копоти столовая ложка. Обернув руку носовым платком, полковник поднял ее и поднес к носу. Легонько потянул воздух ноздрями.

— Героин? — спросил стоящий позади него Крячко.

— Он самый.

— Не понимаю этих наркоманов. Это же полная антисанитария. А еще кто-то удивляется, что они дохнут как мухи.